(Смешинка) - Пятьдесят оттенков ярости (СИ)

возмутилась я. — Почему именно она?!

— А почему нет? — хмыкнул я.

— Логично. И все равно, тут другая ситуация. Эти двое раньше…

— Вы с Симоном тоже некоторое время состояли в романтических отношениях.

— Это совсем не одно и то же!

— А Маттео ведь от этого не легче.

— Ладно. Допустим. Но ведь Амбар, в свое время, сделала мне много плохого!

— Знаешь, Симон — тоже не ангел с крылышками. Он делал все ради того, чтобы насолить твоему парню. Ты просто этого не видела.

— Видела. Но это казалось просто безобидными выпадами и стремлением меня защитить. Хотя, если подумать, иногда такие выходки могли сильно задевать Маттео.

— И задевали. Симон бил по самому больному — по его отношениям с тобой. А вот почему твой возлюбленный не рассказывал тебе о том, как ему от этого больно — вопрос другого характера.

— Потому что… я бросилась бы защищать Симона.

— Правильно. А теперь представь: Маттео называет Амбар своей подругой, обнимает ее, поддерживает, когда вы с ней соперничаете. Она жмется к нему, уводит от тебя, вмешивается в ваши разговоры и постоянно напоминает, что ты — не единственная девушка, которая важна для твоего парня. А тот злится, когда ты защищаешься, требует, чтобы ты смирилась, а в разговорах с тобой все время повторяет: «Амбар то», «Амбар это». Что бы ты чувствовала, занимай Маттео сторону своей подруги во время ваших с ней конфликтов? Каково было бы тебе, дружи он так близко с подобной девушкой?

Луна помолчала, а затем, смущенно опустила глаза и, наконец, призналась:

— Я бы… выцарапала ей глаза.

— Вот! — воскликнула я. — Так что не жалуйся, когда Маттео захочет набить Симону морду!

— Я поняла. Больше не буду так часто о нем говорить. Да и вообще, ограничу с ним общение.

— А вот этого не нужно, — встрял в диалог сам итальянец. — Ты сама сказала, что Симон — часть твоей жизни. И я не хочу, чтобы ты шла на такие жертвы ради меня.

— Нет, Маттео, — нежно улыбнулась девушка. — Может быть, он — и часть моей жизни, но только часть прошлой жизни. Гастон прав. Мое прошлое не должно мешать настоящему. А настоящее для меня — это ты.

— Но я хочу быть, также, и будущим.

— Ты уже им являешься, глупый! А разве твое будущее со мной не связано?

— О, нет.

Луна возмущенно ахнула и попыталась соскочить с колен Маттео, но тот удержал ее и продолжил:

— Оно не просто связано с тобой! Нет. Ты являешься центром этого самого будущего и центром моей Вселенной! Ты — и есть моя жизнь, Луна Валенте! Или мне лучше называть тебя Соль Бенсон?

— Дурак! — рассмеялась девушка.

Я лишь улыбался. О том, что Луна — и есть та самая пресловутая Соль Бенсон, Нина рассказала мне еще в сентябре. Но мне, откровенно говоря, было все равно. В чужие семейные тайны вмешиваться, пардон, не привык. Несколько мгновений парочка на экране просто смеялась, а затем, мой друг горячо поцеловал в губы свою возлюбленную. А та крепче обхватила его за шею, уверенно отвечая на поцелуй. Я захихикал и уже собирался, было, сказать, чтобы они умерили свой пыл, но тут Маттео освободил одну руку, не отвлекаясь от поцелуя, и одним нажатием кнопки разорвал связь.

— Вот неблагодарные! — беззлобно пробурчал я. — Даже «спасибо» не сказали! А ведь я разрешил почти единственную проблему между ними!

В целом, время до Рождества протекало относительно спокойно, если, конечно, не считать сложную университетскую программу. В Буэнос-Айресе тоже все было хорошо. Как я и предсказывал, мои родители пришли от Нины в полный восторг.

— Она просто очаровательна! — восторженно щебетала мама, когда связалась со мной по скайпу на следующий день после знакомства с девушкой. — Такая обаятельная, милая, добрая, красивая, скромная…

— И совсем не глупая, — добавил отец, усаживаясь рядом с супругой. — С ней есть, о чем поговорить. Мы весь вечер обсуждали экономику разных стран.

Я осуждающе посмотрел на родителя. Наверняка, забил голову моей девушке, которая не знала, куда деваться от его разглагольствований. Честное слово, нашел, о чем говорить с возлюбленной сына при первом знакомстве! Да если Нина, после такого вечера, не захочет иметь

--">