Светлана Шавлюк - Я с тобой не останусь (СИ)

единственная вещь, которую я оставила себе на память от нее. Эти вещи пострадали бы первыми, оставь я их. Ведь они для меня дороже любых денег. Эти вещи – пазлы моей памяти и души, мое прошлое.

В последний раз взглянула на окно нашей квартиры. Его квартиры, в которой я надеялась построить счастье. Накинула капюшон, подтянула сумку на плече и пошагала под моросящим дождем за угол дома. Там ждало такси, которое навсегда увезет меня из этого кошмара. Я больше не хотела быть виноватой. В свои двадцать с крохотным хвостиком я хотела всего лишь жить. И ухватить кроху счастья, ведь жизнь никогда меня не баловала. Раз за разом наносила безжалостные удары, испытывала меня на твердость и на осколки разбивала веру в лучшее, но я не сдавалась.

Таксист помог уложить вещи в багажник. Только крохотную сумочку с деньгами и документами я оставила в руках. Устроилась на заднем сиденье и попросила водителя по пути на вокзал остановиться у одного из отделений Сбербанка.

Выскочила из машины и тут же укрылась в теплом бело-зеленом здании, где у банкоматов была вечная очередь. Но я не боялась опоздать. До моего рейса оставалось еще слишком много времени, а снять все накопленные деньги было необходимо. От одной мысли, что он найдет меня через влиятельных знакомых по активности карты, бросало в жар. Нет! Я не для этого прошла этот путь, преодолевала себя, страдала, противилась и ненавидела всех. Слишком много шагов сделала на пути к счастью, чтобы повернуть назад.

Вскоре расплатилась с таксистом и вошла в здание вокзала. Громкий женский заикающийся голос передавал о прибытии какого-то поезда, мужчины, женщины и дети суетились по огромному холлу. Купила билет и устроилась в уголке зала ожидания. Бездумно смотрела на расплывающиеся перед глазами строки. До моего поезда оставалось еще несколько часов.

Достала телефон и набрала номер Ритки.

- Да-а! – как и всегда бодрый голос подруги прибавлял мне сил, она словно лучик света согревала всех вокруг, в любой ситуации находила самые правильные слова и стала тем человеком, который сподвиг меня на этот шаг.

- Рит, я уезжаю, - едва выдавливала слова. Горло сковало, на глаза набегали слезинки, которые я вытирала рукавом толстовки. Нос заложило, отчего голос и вовсе был будто бы чужим.

- Что? – воскликнула она. - Подожди, объясни все по порядку, - я словно наяву видела, как она мотнула головой, всколыхнув копну волос.

- Я на вокзале. Уезжаю в Красноярск. Я больше так не могу, - содрогнулась от прорвавшихся рыданий и уткнулась лбом в коленки. – Не могу так больше. Если не уеду, это не закончится.

- Поезд через сколько? – резко спросила она. Ей не нужны были пояснения, чтобы понять, о чем я говорила.

- Через два с половиной часа, не приезжай, не надо. Будет хуже.

- Помолчи, Олеся, прекрати реветь, я через полчаса буду у тебя, - разговор прервался так внезапно, что я не успела возразить, лишь короткие ритмичные гудки звучали из динамика.

Глава 3

Прошло чуть больше половины часа, когда передо мной появилась моя единственная подруга, дружба с которой нередко становилась камнем преткновения в отношениях с Русланом. И мне раз за разом приходилось буквально отвоевывать право дружить с ней.

Темные волосы подруги были стянуты в тугой хвост, голова блестела от влаги. Ритка всегда храбрилась, делала вид, что ей все нипочем, но за несколько лет я научилась распознавать ее истинное состояние. Большие широко раскрытые глаза излучали беспокойство, слегка бледная кожа выдавала волнение, а руки, сжатые в кулаки демонстрировали решительный настрой.

Она села рядом и долго молча смотрела на меня. Ничего не спрашивала, как и всегда, ничего не говорила. Знала, что я не люблю расспросов. Ждала, когда я сама расскажу все, что посчитаю нужным. Но я никак не могла начать. Горло сжимал комок невыплаканной боли. Я будто чувствовала привкус железа от тех тисков, которые столько времени сковывали меня. Не выдержав взгляда подруги, уткнулась в ее плечо лбом. Слезы хлынули в момент, как она уткнулась щекой в мою макушку и взяла меня за руку.

- Не могу больше, Ритка, - захлебываясь, шептала я, - не могу. Не хочу. Не хочу так.

Казалось, что плотину, которая уже не первый год сдерживала поток боли, внезапно прорвало, и конца этому безумству не было видно. Я никогда не плакала, никогда не жаловалась, всегда винила только себя. Даже в откровенных --">