Ульяна Соболева - На дне

На дне. Черные вороны. 8 книга Ульяна Соболева

ГЛАВА 1

В истинной любви воплощается все самое лучшее и самое отвратительное, что только есть в нашей жизни. Любовь оправдывает все, что помогает ей выстоять.

Любовь смертоносна, разрушительна. Впуская любовь в сердце, не знаешь, ангел ли поселился в твоей душе или демон. Или же тот и другой. Такова любовь. Нет в ней благородства, зато есть отвага и свобода, есть красота и преданность, есть подлость и низость.

(с) "Тайна древнего замка", Эрик Вальц

Я не могла и не хотела верить, что это происходит на самом деле, что Максим и вот это чудовище, отдавшее приказ захватить автобус с людьми, может быть один и тот же человек. Но я видела собственными глазами, что это он. Шрам у виска, родинка на скуле. Все это было видно на снимке. Это не кто-то похожий.

Я слышала, как они говорят по рации о каких-то поставках, о том, что боевики взяли КПП неподалеку отсюда и… там все мертвы. И весь этот беспредел контролирует мой муж. Мой бывший муж. Прошли те дни, когда я в это не верила. Жуткие дни, пока нас держали возле ущелья и обращались с нами, как со скотом. Я все еще надеялась, что он здесь, чтобы спасти нас, что это розыгрыш, недоразумение… Но я ошибалась. Все было настоящим. Захват автобуса, боевики и правда о том, что Макс Воронов — это и есть жуткий убийца Аслан Шамхадов.

Нас держали в самом автобусе. Выпускали в туалет по одному. В первый день я сидела в самом конце и молила Бога, чтобы дети молчали, чтобы они не просились в туалет, не требовали есть и пить. Дала им по яблоку и пирожку. На какое-то время им хватит. Но что делать к вечеру.

А к вечеру и начался ад. Нескольких заложников убили. Еду и воду нам не дали, и мы делились тем, что есть друг у друга. Главное, что были сердобольные пассажиры, которые отдавали моим детям сэндвичи. Но это все в первый день. День, в который мы надеялись, что нас выпустят.

Надежда испарилась, когда боевики застрелили женщину, попытавшуюся позвонить, и паренька, который забился в приступе эпилепсии и испугал одного из ублюдков. Обо всем, что они делали, докладывали Аслану. Я слышала, как они переговариваются… слышала голос Максима. Он уже выучил их словечки, жаргон. Выучил все… И мне стало страшно, что я что-то упустила. Что я чего-то не знаю о нем. Что те годы, когда Андрей и Савелий еще не были знакомы со Зверем, кем он был? Откуда появился? Нет ли чего-то, чего никто из нас даже не подозревал о нем.

А потом гнала эти мысли подальше, не хотела верить. Не хотела даже допускать сомнениям закрасться в мою голову… До того дня, когда Максим собственным голосом отдал приказ расстрелять ту женщину. Расстрелять за то, что она позвонила кому-то из своих родных. Расстрелять, чтоб другим неповадно было.

— Эй, — я приоткрыла глаза, стараясь не думать о том, что ужасно хочу в туалет, — эй, ты спишь?

Мой сосед сзади мужчина лет сорока очень тихо шепнул мне на ухо, наклонившись вперед.

— Пытаюсь.

Боевики сидели снаружи у костра, они врубили музыку на радиоприемнике, и до нас доносились их смех и голоса.

— Я видел, у тебя есть телефон.

— А толку от него? Я не могу позвонить.

— Попросись в туалет и позвони.

— У меня двое детей, если меня убьют, они останутся одни.

— Тогда дай свой сотовый мне.

Его так же могли убить, отобрать мобильник, и тогда все шансы сказать Изгою, где я, у меня отпадали.

— Я сама.

— Так действуй. Нас скоро здесь всех перестреляют.

Я посмотрела на спящего Яшу и на Таю. Судорожно сглотнула. Третий день плена. На них грязные вещи, Тая запрела. Вчера она плакала от голода и просила кушать, я отдала им последние бутерброды. Утром она начнет просить есть, и Яша тоже. Я должна придумать, где взять еду, найти для них воду. Вечером укачивала Таю, перебирая ее волосики, и задыхалась от мысли, что это ее отец обрек нас на все эти ужасы.

"Хочу к папе" — тихо канючила она, а я не знала, что ей сказать. Что это Макс заставляет их голодать, что он ушел от нас? Яша ничего не спрашивал, даже о том, где сейчас его отец, и мне почему-то казалось, что он все понимает. Видит мой страх, мои слезы, когда я снова и снова рассматриваю газету, и понимает. Он с упреком смотрел на меня и отворачивался к окну.

— Хотели бы, уже перестреляли. — ответила я и прижала к себе дочь.

— Не вынуждай меня отобрать у тебя сотовый силой.

Мужик схватил меня за --">