Элли Рид - Рождественская сказка (СИ)

может случится.

- Алекс, что мне делать? Эта сука накатала на меня заявление в полицию. – я выпил залпом еще один бокал виски и схватился руками за голову. – Кто ей управляет? Кто заставляет писать всякую чушь, чтобы только посадить меня или вытребовать деньги?

- Так, Ник, успокойся, хватит пить. – он забрал бутылку и поставил ее подальше, - бухая ты никак не поможешь ни себе, ни Рапунцель. – я уже знал, что Алекс называет ее так, и сначала меня почему-то это раздражало, но потом я привык и перестал бесится. – Нужно разобраться что и как, но для этого мне нужно спросить. Прости, брат, я верю тебе, но сейчас вопрос стоит ребром. Ты спал с Евой, когда она приходила к тебе последний раз или до этого? – мои глаза округлились, я протрезвел моментально. Было херово на душе, и слышать от лучшего друга этот вопрос было еще больнее.

- Нет, Алекс. Я не спал с ней ни-ког-да! И даже пальцем ее не трогал. И уж тем более этого бы не случилось в последний раз, потому что у меня есть Сана, и я не изменил бы ей под страхом смерти.

- Ок, я верю тебе. Камер в твоем кабинете нет, правильно? Только в приемной? – я кивнул - Нужны точные сроки беременности этой дуры, чтобы знать насколько мы в дерьме. Я займусь этим, езжай к Сане. Как только будут новости, я позвоню.

- Спасибо, Алекс.

- Потом благодарности буду принимать, сейчас еще не за что. Иди уже. – я заехал домой, сходил в душ, переоделся, и поехал в больницу к своей жене. Врачи попросили оставить ее на сохранение, потому что какие-то там проблемы по женской части, но это не грозит ребенку. Самое хреновое во всей происходящей ситуации, что я так и не набрался смелости рассказать Сане тогда, еще два месяца назад о том, что Ева приходила ко мне. Я не хотел, чтобы малышка представляла, что происходило за дверью моего кабинета, и теперь я не знал, что делать от слова совсем. Фактически я соврал любимой женщине, ведь сейчас это дает свои плоды, и как теперь ей сказать обо всем этом, когда она в таком состоянии, я не знал.

По дороге в больницу, я купил цветы и бананы, их она любила больше всего, и поехал к ней. Конечно никакой жалкий веник не смягчит удар от тех новостей, которые ей предстоит узнать, но так я хочу сделать ей приятно. Поднявшись в ее палату, я нашел там своих родителей. Отец стоял у окна, а мама вовсю смеялась с Саной и кажется они стали подружками.

- Привет. Решил приехать, а у тебя тут полный аншлаг.

- Сынок, здравствуй, мы уже собирались уходить. Сане стоит поспать, так что не задерживай ее долго. – она повернулась обратно к моей жене – Выздоравливай, доченька, завтра я заеду еще. – она поцеловала ее в лоб, отец в щеку и попрощавшись со мной, они вышли из палаты.

- Я скучала, как дела? Может расскажешь наконец уже хоть что-то? – в ее глазах было много эмоций. Это и тоска, и злость, и счастье, и раздражение. Я подошел и наклонился для поцелуя, но она резко увернулась от меня.

- Мне нельзя поцеловать жену? Что ж любопытно. – я поставил цветы в воду, разложил бананы, сел возле кровати и решил выдержать паузу. Было видно, что малышка закипает, но я не мог собраться с мыслями, чтобы признаться ей. – Мне нужно кое в чем тебе, признаться. То, что я скажу это то, что я не договорил тогда после случая с уродом. Я рассказал все, кроме одной вещи. Не знаю почему тогда я умолчал, но сейчас это сыграло со мной злую шутку, и я не знаю, что теперь делать. Прежде чем я скажу, знай я никогда тебе не врал, и я очень сильно люблю тебя. В вечер, когда мы помирились, перед тем как ехать домой ко мне в кабинет завалилась Ева. Она предлагала условия, чтобы я не сел, но я отказался и вышвырнул ее из своего кабинета. В итоге суд она проиграла и денег у нее не было. Она придумала новый план, как выманить из меня деньги. В общем, она написала в полицию заявление об изнасиловании. Она беременна и утверждает, что отец ребенка я. Сана, у нас не было ничего и никогда. Я не смог бы изменить тебе, но то, что я не рассказал о ее приходе раньше делает из меня обманщика. Прости меня, я не хотел, чтобы так все вышло. Теперь меня ждет очередной суд, либо же она просит денег, и мы откупаемся от нее. Доказательств, что ничего не было нет. Она вошла в мой кабинет и камеры это засняли, а что происходило там, никто не знает, кроме нас двоих. – я с трудом поднял глаза, чтобы посмотреть в глаза девушки, сидевшей напротив, и я не увидел там боли, не увидел разочарования и ненависти. Глаза блестели от слез, но там была…радость?

- Я знаю, что --">