Тесса Бейли - Рискуя всем

издала смешок. — Ему нужен уход, доктора… Я простая официантка.

— Да? А судя по общению − непростая.

Хоган расхохотался, но его смех оборвался так же внезапно, как и начался. Он кивнул своим головорезам.

— Тащите его в машину, но только, мать вашу, попробуйте запачкать сидения, постелите что-нибудь. Девчонка едет с нами.

Глава 2

Боуэн Дрискол стиснул сигарету в зубах. Двое полицейских толкнули его на капот служебной машины и завели руки за спину. Группа соседских девчонок, проходившая мимо, остановилась, захихикав, когда он подмигнул. Боуэн услышал позвякивание, а затем почувствовал металл на запястьях. Когда давление меж лопаток стало слишком сильным, он вздохнул и выплюнул бычок на обочину.

— Парни, я тоже люблю пожестче, но мы едва знакомы.

— Заткнись, Дрискол.

— Может объясните, чем оказана такая честь? — Он подавил рычание, когда наручники защемили кожу. — Или вы всегда так назначаете свидания?

— Кажется, твоя мама не против, — офицер схватил его за шиворот и повел к машине, не обращая внимания на словесные выпады. — Почему выбор пал на тебя? — Он пихнул его на заднее сидение машины и пожал плечами. — Придумай сам.

Дверь захлопнулась.

Дрискол сохранял невозмутимость, пока его везли по улице Бенсонхерст — юго-западной части Бруклина, где он вырос. Где он скорее всего сдохнет. Парень знал каждый угол и аллею, каждый магазин и каждого владельца. Здесь его дом. Ненавистный и любимый. Любимый — потому что родной. Ненавистный — потому что благодаря свалившемуся наследству, район стал настоящей тюрьмой.

Пусть сидеть пойманным зверем в полицейской тачке — мука, Дрискол все же чувствовал облегчение. Его, наконец, прижали? Собрали улики? Боже, как же он будет рад, хотя скорее умрет, чем признает это перед двумя самодовольными засранцами в форме. Он устал постоянно оглядываться и задаваться вопросом, не прикончит ли его сегодня кто-нибудь, кому не дают покоя его "лавры" босса. Боуэну никогда не хотелось связываться с делами отца, но пока тот ожидал суда на острове Райкерс, они горой легли на его плечи. Парень не утверждал, что он святой. Но теперь люди боялись его. И это не имело ничего общего с пристрастием Дрискола к уличным дракам. Теперь они беспокоились, что он сломает им ноги из-за не во время выплаченных долгов. Переходили дорогу, завидев его. Ускоряли шаг, словно за ними гонится сама Смерть.

Он сломал голову, гадая, что у легавых есть на его. Конечно, по закону они должны были зачитать права и объявить, в чем его обвиняют, но полиция Нью-Йорка никогда не играла по правилам. Они знали, что он «заведует» южной частью Бруклина, но не могли отследить конкретные дела, из-за чего бесились как черти… согревая его сердце. Неужели сегодня все закончится? Офицеры были странно молчаливы. Обычно, они не упускали случая подначить его.

Боуэн нахмурился, когда машина миновала местный отдел полиции, направляясь к Манхэттену.

— Мальчики, куда едем?

— Не волнуйся, — ответил тот, что за рулем.

— Кто волнуется? — Ему необходима сигарета. — Хочу знать, надолго ли мы? Мне нужно, чтобы кто-то приглядел за моими комнатными растениями.

Полицейские переглянулись.

— У тебя дома цветы?

— А что, я не произвожу впечатление заботливого человека?

Боуэн взглянул в зеркало заднего вида и усмехнулся. Да уж, с лиловым фингалом и рассеченной губой он не выглядел примерным садовником. Вообще-то, он выглядел как дерьмо, по которому проехались дважды. Ничего нового. Он уже и не помнил свое лицо без ссадин. Хотя, неподдельное измождение во взгляде — что-то новенькое.

Быстро глянув в окно, мужчина заметил, как они проехали Бруклинский мост. Какого черта от него нужно на Манхеттене?

— А мне нравится эта атмосфера загадочности. Сексуально.

Вместо ответа водитель включил радио и прибавил громкость. Боуэн с трудом подавил вопросы, которые бомбардировали его голову. Наконец, машина остановилась возле Главного управления нью-йоркской полицией. Сердце колотилось как сумасшедшее, когда его повели в здание, но Дрискол старался выглядеть скучающим.

Все. Со мной покончено. Больше не придется внушать страх и прибегать к жестокости, чтобы вернуть деньги, которые мне должны. Больше не нужно отдавать приказы бездушным людям, не знающим слова «раскаяние».

Когда офицеры вели его вдоль коридора, все, кто был внутри, --">