Ульяна Соболева - 1000 не одна боль

прекрасного в этом нет. Я смотрела в потолок застывшим взглядом сквозь пелену слез, которые лились по щекам.

Пусть меня казнят теперь. Я не хочу домой и не хочу жить. Ничего не хочу.

Аднан вдруг ослабил хватку взял меня за лицо, всматриваясь в мои глаза.

И толкнулся снова, стиснул мне лицо, набрасываясь на мои губы своими губами, проталкивая язык глубже мне в рот, а я не могу выносить его внутри, не могу выдержать этого адского жжения. Боль не стихает, она бесконечно адская.

Внутри меня разрывало на части, я не могла пошевелиться опасаясь, что будет еще больнее, если такое вообще возможно.

Почувствовала, как его губы скользнули по подбородку вниз, к шее, вызывая только омерзение и ужас, желание, чтоб все закончилось побыстрее.

— Альшитаааа, твое тело слаще чем я мог подумать… твой запах своди с ума. Что ты со мной делаешь? Ты мозги мне наизнанку вывернула… маленькая моя зима, мозги мне вывернула… хочу тебя, как безумец, как одержимый.

Его слова сквозь марево пытки и лишь одна мечта избавиться от его члена внутри, избавиться от него.

Хриплый, срывающийся голос доносится издалека, и я ненавижу каждую его вибрацию. А он целует мою шею, мою грудь, облизывает соски, не прекращая двигаться и от каждого движения меня словно жжет раскаленным железом.

— Не могу остановиться, не могуууу…

Хрипло рычит мне в шею, кусая ее, осыпая дикими поцелуями мое лицо, боль затопила меня всю кажется я стала болью сплошным синяком или ссадиной. Все тело свело от напряжения. Вздрагивая и всхлипывая, я смотрела в потолок, где-то там он двигался надо мной все быстрее и быстрее, пока не сдавил мое тело руками и не закричал, пронзив еще глубже, так что я заплакала еще сильнее, а внутри где все ныло как развороченная рана, разливалось что-то горячее и жгло еще сильнее.

— Альшитаааа, — целует мое лицо, там, где слезы оставили следы на щеках, а я мечтаю о смерти. Мне уже хочется, чтоб меня казнили побыстрей. Нет, я не хочу жить потому что он будет делать это со мной снова. А я больше не выдержу.

Слезы не текли и не высыхали. Я почувствовала, как он встал с меня, а ощущение его члена внутри все равно осталось. Мне казалось, что меня и правда разорвало на куски. Я почувствовала, что он лег рядом со мной. Какое-то время молчал. Потом повернулся ко мне и когда дотронулся меня всю подкинуло от ужаса. Но он насильно привлек меня к себе.

— Не самый лучший первый раз, Альшита. Потом будет лучше.

От этих слов я снова застыла. Нет. О Боже, нет! Я не хочу потом. Я ничего больше не хочу!

Я так и не смогла повернуться или разогнуться. У меня не двигались руки и ноги и все еще дико болел низ живота. Бедуин встал с постели и вышел, вернулся через несколько минут, но я отвернула голову чтоб не видеть его и не слышать.

— Я принес воду. Помойся. Ты в крови.

Мне было все равно. Я не хотела ни мыться, ни двигаться. Я хотела умереть.

— Слышишь меня?

Склонился ко мне, поворачивая за скулы к себе.

— Вымойся.

А у меня слезы п щекам снова побежали. Как все просто. Вымойся. А душу мне кто вымоет? А раны там внутри кто залечит?

— Настолько больно?

Казалось он недоумевает, а мне голос его слышать даже не хочется.

— Утром привезу к тебе Джабиру.

Я даже не пошевелилась, почувствовала только как он сам вытирает мои ноги, глаза закрыла и лицо ладонями. Мне было все равно. Пусть делает что хочет. Больнее уже, наверное, быть не может. Как и унизительней.

Я погрузилась в болезненный сон, скорее похожий на беспамятство, отодвинувшись от него как можно дальше, чтоб даже дыхание не чувствовать. Проснулась от того что снаружи доносились крики и голоса.

— Каз-нить! Каз-нить! Каз-нить! Шармуту Асада каз-нить!

Слышались удары о стены хижины. Аднан резко поднялся и сел, посмотрел на меня и встал с матраса, накинул джалабею. Я услышала, как он вышел из хижины и почувствовала облегчение. Пусть не возвращается. Никогда. Чудовище. Нет в нем ничего человеческого зверь он и люди его звери. Никогда мне не стать частью этого мира, да и не примут они меня никогда.

— Все разошлись! Казни не будет.

Послышался громовой голос и шум на несколько мгновений стих.

— Как не будет?

— Она Асадовская подстилка! Что значит не будет? А как же месть?! Как наши люди, Аднан?

— Я сказал казни не будет!

Как это не будет? Будет! Я хочу казнь! Пусть казнят! Так правильно!

Я поднялась с пола, пошатываясь и не чувствуя ног, голова ужасно --">