Ева Мелоди - Гроза Островского

Особенно когда Николай Антонович перестал быть депутатом и зарабатывать кучу денег. Мамина любовь уменьшалась пропорционально статусу мужа.

* * *

Почему я не сняла себе отдельное жилье, не сбежала от этого дурдомного семейства, скажете вы. Наверное, многим это покажется странным. Но я любила маму. Очень, не смотря на все наши различия. Она для меня была ребенком, непутевым и капризным. Мы редко были на одной волне, никогда не понимали характер друг друга, но это не мешало глубокой любви и преданности. Мне не слишком нравился Николай Антонович, я считала он слишком капризный и ленивый, и скорее использует маму, нежели любит. Стоило им пожениться, сразу обеднел и стал плакаться, что вошел в черную полосу, кризис, завистники, полная невезуха. Заставил маму продать нашу квартиру, якобы для погашения кабального кредита, иначе дом потеряет. Правда я заставила маму потребовать оформить часть дома на нас. А то бы и бомжами могли остаться.

Мама плохо соображала в таких делах. Художница, что с нее взять… немного не от мира сего.

Но как бы я не защищала маму, она была далеко не святой. Скорее, наоборот. Через год брак с Николаем Антоновичем начал трещать по швам, а Николетта — заглядываться на других мужчин. Позволять себе флирт, а потом и короткие романчики в своем богемном кругу. Об одном таком романе я узнала, буквально застукав маму, что было невероятно противно… Как можно быть замужем и строить глазки другим мужчинам. Отвратительно. Пыталась поговорить с родительницей, но увы, безуспешно. Нико разозлилась и надулась на меня, заявив, что это не мое дело и не имею права учить ее жить. Она моя мать, а не наоборот, и еще всякого наслушалась. Как же хотелось в тот момент хлопнуть дверью и уйти из дома. Места, где никто меня не понимает, и такое ощущение, что даже матери мешаю. Более того, мама нажаловалась Егору. Брат обожал «наезжать» на меня, называя это воспитанием. Будучи двухметрового роста и крупного телосложения, он давил своей массой, хоть в душе был тюфяком и трусом. Однажды к нему пристала местная шпана — всего-то трое пацанов лет по семнадцать. Так он все им отдал — часы дорогие, подарок матери, кошелек…

Понимаю, что выгляжу некрасиво и даже тупо. Девушка по кличке Гроза не может справиться со своими родственниками, отстоять свою позицию. Уступает брату-размазне — но простите, кто еще этому дураку самооценку поднимет? Пасует перед матерью — тут мне даже оправдываться не надо, Нико умела как никто давить на жалость и вызывать во мне чувство вины.

Вот так, постепенно, надавливая на нужные точки, меня подвели к замужеству.

Только не подумайте, что я как какая-нибудь героиня любовно-исторического романа вот прям так взяла, и под давлением родственников согласилась выйти замуж за незнакомого мне мужчину! Разумеется нет, не было силы или способа убедить меня и заставить пойти на такой шаг. Мы же не в средние века живем. Я сразу расставила все точки над «i» в разговоре с матерью. Ну а мнение отчима и вовсе не учитывала.

Но я согласилась на ужин в ресторане. Тоже значительная уступка, и даже проявление слабости. Но мама так долго ныла, нудила и умоляла меня — я подумала, почему нет. Познакомлюсь, поем на халяву, а заодно расставлю приоритеты. Объясню жениху на нейтральной территории, что мне его предложение руки и сердца не интересно.

Ресторан: был выбран один из самых дорогих в городе. Жених не поскупился, но вот почему-то опаздывал. Наши же уже были в сборе. Лучшая подруга матери, тоже художница, по имени Люся, точнее Люсьен — все ее так называли, осмотрела меня с ног до головы и подняла два больших пальца вверх.

— Шикарно. Просто шикарно, Нико. Твоя дочь — красавица.

— Ох, и не говори, — расплывается в улыбке мама. — Я так счастлива, что этот день наступил…

— Ну-ну, не распускай нюни. А то и Кира сейчас разнервничается, — да, малышка? — подмигивает мне Люсьен.

Я не понимаю, о чем они говорят. Точнее, напрягает замечание мамы о наступившем дне… И только сейчас задумываюсь — почему столько внимания сегодня уделено моему наряду. Меня запихнули в розовое непонятное нечто — буквально облако из кусочков шифона, расшитое стразами. Я чувствовала себя Мальвиной, так и хотелось сложить руки в боки и спросить своего братца: Буратино, ты выучил уроки?

Платье было моей последней уступкой матери. И я настолько была разозлена своим видом в этом шифоновом недоразумении, что даже не --">