Виктория Валентиновна Мальцева - Моногамия (СИ)

class="book"> -  Ну, дура не она, предположим, -  неожиданно отозвался мужчина. – Дурак тот, кто допустил эту ситуацию. Скажем, я был бы не очень рад обнаружить чужого человека в своей постели. Думаю, тебе следовало предупредить свою  жену или меня, как минимум.</p>

<p>

- Откуда я знал, что она явится сегодня, они через три дня только должны были вернуться!</p>

<p>

Разумные рассуждения Чужого остудили меня, я стала рассматривать его. Это был парень лет 25-ти с необычно красивым лицом, кареглазый, черноволосый, немного растрёпанный, но в элегантной одежде.</p>

<p>

- Давайте мы успокоимся и попробуем всё мирно решить – обратился он ко мне. – Во-первых, я приношу вам свои извинения, я не прав. Во-вторых, завтра я привезу вам новое бельё. Вы извините меня?</p>

<p>

Он открыто смотрел мне прямо в глаза с иронией, но и с искренностью в то же время. Его внешность располагала. Очень. Он обладал природным обаянием, и это был как раз тот случай, когда оно было запущено на полную мощность.</p>

<p>

- Бельё - это лишнее, - ответила я спокойно и с достоинством.</p>

<p>

Его адекватность и мягкость развернули мои эмоции. Я почувствовала, как заливаюсь краской - краснею от малейших переживаний, и это - моя большая проблема.</p>

<p>

- Пожалуйста, уходите.</p>

<p>

- Хорошо, я ухожу.</p>

<p>

Он выпрямился, и тут я рассмотрела его внимательнее: стильно и дорого одет в белое, светлые мокасины из тончайшей кожи и  элегантные часы на руке выдавали не менее дорогой образ жизни. Даже тёмные волосы на его голове, вьющиеся крупной волной, были острижены хаотично красиво, а значит дорого. Их длина придавала его образу особый шарм, у нас мужчины не носили  волосы такой  длины, было ясно, что он нездешний. Я заинтересовалась,  стала наблюдать за ним: молодой человек двигался с красивым достоинством, интеллигентно попрощался,  вышел и уехал  в  новеньком  кричащем чёрном Porsche Cayenne. Меня передёрнуло. Мне тоже нравится именно эта модель, и я куплю её, только денег подсоберу.</p>

<p>

Тем не менее, мне уже было совершенно очевидно, что я позволила себе наброситься на человека с социальным  статусом гораздо выше моего.  Для меня это было вопиюще унизительным. Факт разделения людей на классы по их благосостоянию и образованности  унизителен уже сам по себе, а мой плебейский выпад опустил меня ещё ниже. Мне было неприятно, стыдно и почему-то больно. Так случилось, что моё взросление пришлось на период распада СССР, переоценки общественных и личностных ценностей, разрушения  экономики, болезненного  обеднения людей.  Все прицелы были сбиты, всё вокруг рушилось и падало в пропасть. Наши родители не знали сами, как выплыть, и уж тем более, им совершенно было не до осознания необходимости привить детям правильные ценности, определить  для них верные ориентиры.   Бедность, в которую мы попали,  удручала и пугала мой, ещё детский, разум, и как сила притяжения чёрной дыры искривила мои строгие, правильные, честные векторы.  Люди, которые сумели подняться, вызывали у меня уважение и благоговейный восторг,  а собственная неспособность сделать то же самое низвергала моё достоинство, запуская механизмы самобичевания.</p>

<p>

Муж взялся за мой мозг, а я за его, у него были свои претензии, у меня свои. В  котле ругани, ненависти и взаимных упрёков выплыли факты, заинтересовавшие меня. Этот друг – американец. Он с детства живёт в Штатах, и он не беден. Для мужа важно то, что он, возможно, сможет каким-то образом помочь и нам перебраться в страну «сбывающихся мечт», поэтому нам нужно дружить с ним.  В этом вопросе я с ним совершенно солидарна  - это хорошее и полезное знакомство.</p>

<p>

 </p>

Глава 2.

<p>

Алекс, наш новый друг, появился на следующий день уже в 10 утра с пакетом  белья, и это говорило о том, что он, как минимум, не спит до обеда, подобно моему мужу, а значит, привык и любит работать.</p>