Вера Александровна Колочкова - Свободна от обязательств

недомогания. А на ее презрительное «фи, Мариночка» так ответит… Так… А как она ответит?

— Ой, Мариночка, простите ради бога за опоздание.

Вздрогнув, Марина вынырнула из предполагаемого диалога со свекровью, улыбнулась шумно вошедшей в кабинет Анне Семеновне. От Анны Семеновны всегда почему-то исходило много шума. Может, потому, что была она большой, толстой и одышливой, и говорила много, и шуршала плащом, и устраивалась на крутящемся стуле долго и основательно, и со стоном наклонялась, чтобы расстегнуть «молнию» на ботинках и потом сунуть ноги в растоптанные туфли на низком каблуке.

— …Представляете, сейчас такую очередь в регистратуру выстояла! Просто ужас. Я им говорю, мне только больничный зарегистрировать да печать поставить, так нет, не пропускают! Так плохо себя чувствую, Мариночка, если б вы знали. Меня участковая наша никак не хотела выписывать, да я настояла. Думаю, как вы тут одна справитесь…

— Почему это — одна? А я что, не в счет? — обиженно пробурчала со своего места Наташа, не отрывая взгляда от монитора.

— …Давление у меня так и не снизилось, представляете? — проигнорировав Наташину реплику, продолжала пыхтеть Анна Семеновна. — Как наклонюсь, сразу в глазах будто песок горячий перекатывается.

— А вы не наклоняйтесь. Ходите себе прямо, — снова встряла Наташа в поток ее жалоб.

— А тебя не спросила, советчица сопливая, — беззлобно повернулась к ней Анна Семеновна. — Чего это ты взъерошенная такая сегодня? Поссорились вы тут без меня, что ли?

— Нет. Не поссорились. Так. Поговорили просто, — бросила ей Наташа.

— О чем это?

— Да все о том же. Вы сами знаете, о чем. А она не верит.

— А… Понятно.

Анна Семеновна замолчала, сложила пухлые ладошки в замок и, покачивая головой, стала оглядывать Марину, словно примериваясь, с какого боку ее укусить.

— Наташ, выйди-ка на минутку, — коротко приказала она девушке.

— С чего бы это? — строптиво повернула к ней голову Наташа.

— Да ни с чего. Просто мне с Мариночкой поговорить надо.

— А я вам что, мешаю?

— Мешаешь. Иди, Наташенька. Там в буфете как раз свежие эклеры привезли, я видела, когда мимо проходила. С белковым кремом. Ты же их любишь, я знаю. Иди, чаю попей.

— Тогда я уж лучше покурю пойду… — Вздохнув, Наташа поднялась со своего места.

— Ну, если ты полагаешь, что это большее удовольствие, чем есть эклеры, тогда конечно.

— Да. Именно так я и полагаю, — в тон ей ответила Наташа, мило оскалившись уже в дверях. — А эклеры свои сами ешьте. Мне нельзя, я фигуру берегу. А вам можно, вам в этом смысле терять нечего.

— Нет, вы посмотрите на нее, Марина! — то ли насмешливо, то ли возмущенно проговорила Анна Семеновна, когда за Наташей закрылась дверь. — Прямо на каждом шагу обхамить готова! И где у нас с вами глаза были, когда мы третьего юриста на работу брали? Целый кастинг устроили, а приняли бог знает кого. Ни ума, ни старания, ни способностей особенных. И ведет себя нагловато. Вы не помните, чем она нас взяла, эта Наташка?

— Нет. Не помню. Да нормальная в принципе девчонка. Просто молодая еще. Со временем обтешется. Так о чем вы со мной поговорить хотели, Анна Семеновна? Только покороче, пожалуйста, у меня работы очень много.

— Ну да, ну да. Ой, даже не знаю, как вам и сказать, Мариночка. Тут дело такое, щекотливое очень.

— Это вы про Олега, наверное?

— Ой, так вы уже знаете, да? А то ведь у нас как… Жены всегда все узнают последними.

— Что узнают, Анна Семеновна? Что такое особенное я должна узнавать? Что Олег ухаживает за Настей? Ну да, ухаживает. Так и пусть себе на здоровье. На то он и мужчина, чтоб обращать внимание на красивых молодых женщин. Он в евнухи не подписывался, в конце концов! И вообще…

— Да вы не сердитесь, Мариночка. Я понимаю, как вам сейчас гадко. Давайте лучше вместе подумаем, что в этой ситуации можно сделать, чтобы…

— Анна Семеновна, я не собираюсь ни с кем обсуждать свои семейные проблемы. Извините, если я сейчас груба с вами. Я как-нибудь сама разберусь.

— Ну вот, обиделись! Я ж вам добра хочу, я же абсолютно искренна с вами! Не хорохорьтесь, Мариночка. В данной ситуации лучше проговаривать проблему. Как выражается мой муж, «надо бить гордыню кулаком в темечко».

— Нет. Я сама разберусь. Спасибо за участие, — холодно отрезала Марина, отвернувшись к окну. Дождевые капли по-прежнему вяло ползли по стеклу, перетекая одна в другую, постепенно утолщаясь и --">