Кристина Лорен - Темная дикая ночь

в безмолвную панику. Когда я была маленькой, мы делали покупки на Гудвилле [онлайн секонд-хэнд– прим. перев.], много лет использовали талоны на еду, и я по-прежнему езжу на Шеви 1989 года выпуска. Я еще толком не могу осмыслить, каково это – изменить свою жизнь, и присутствие этих идеальных Степфордских Сестер [по аналогии со «Степфордскими женами» – одноименным роману и фильму – прим. перев.] за этим столом только добавляет напряжения в эту незнакомую для меня атмосферу.

Но Остин мне кажется тем, с кем я вполне смогу работать.

– Знаю, у тебя уже об этом спрашивали, – говорит он, – я читал в интервью. Но хочу услышать непосредственно от тебя. Что заставило начать писать эту книгу? Что на самом деле вдохновило?

Меня действительно об этом спрашивали – и так много раз, что у меня появился стандартный ответ: мне нравятся женские супер-героини, потому что они отлично умеют справляться со сложными социальными и политическими ситуациями, в популярной культуре и искусстве. Я написала о Куинн Стоун, как об обычной девушке, в духе Клариссы Старлинг или Сары Коннор [героини фильмов «Молчание ягнят» и «Терминатор» соответственно – прим. перев.]: они обе добились успеха своими собственными силами. Куинн встречает странного, похожего на рыбу мужчину из иного измерения. И это существо – Рэйзор – помогает Куинн найти в себе отвагу сражаться за себя и свое окружение, и при этом понимает, что не может отпустить ее домой, даже когда должен. Эта идея пришла ко мне во сне, когда огромный, покрытый чешуей мускулистый мужчина сказал мне прибраться в шкафу. Остаток дня я провела в раздумьях: а что, если бы он на самом деле появился у меня в комнате. Я назвала его Рыба Рэйзор. И представила, что он не наваляет мне за неубранный шкаф, а скажет послать это к чертям и сразиться за что-то на самом деле важное.

Но это не тот ответ, что стоит говорить сегодня.

– Я была в ярости, ­– выкладываю я. – И считала взрослых либо придурками, либо засранцами, – я выжидающе смотрю в зеленые глаза Остина, пока он не вздыхает и понимающе не кивает. – Я злилась, что мой папа был в раздрае, а мама такая трусиха. И уверена, что знаю, почему придумала Рыбу Рэйзор: он грубый и не всегда понимает Куинн, но в глубине души любит ее и хочет о ней заботиться. Рисовать его самого, как он поначалу не понимает ее человеческую природу, но потом тренирует ее для сражений и в конце концов уступает ей… Я позволяла себе погрузиться целиком в их историю, когда, закончив с домашними делами и уроками, я ночами в одиночестве проводила время в их компании.

В комнате становится совсем тихо, и я ощущаю незнакомое желание заполнить эту тишину словами.

– Мне нравилось наблюдать за Рэйзором, как он начинал ценить в Куинн то, что было не типичным. Она худая и молчаливая. Совсем не амазонка. Ее достоинства – в мелочах: она наблюдательна, доверяет самой себе, не сомневаясь. И я хочу убедиться, что это не упустят. В книге много действий и жестокости, но Рэйзор не строит иллюзий насчет нее, когда она только учится драться. Его поражает, когда она выясняет, как ему противостоять.

Я смотрю на Бенни – сейчас я говорю максимально откровенно о своей книге, и на его лице ясно читается удивление.

– Сколько тебе было лет, когда ушла мама? – догадывается Остин. Он разговаривает со мной так, будто в комнате больше никого нет, и из-за тишины легко представить, что это на самом деле так.

– Двенадцать. Сразу после того как папа вернулся из Афганистана.

Комната, кажется, погрузилась в еще большее безмолвие, и Остин тяжело вздыхает.

– Блин, это дерьмово.

Я наконец смеюсь.

Он снова наклоняется, и его взгляд становится настойчивым, когда он говорит:

– Я очень люблю эту историю. И этих персонажей. И у нас есть сценарист, который сделает из этого шедевр. Знаешь Лэнгдона Макафи?

Я мотаю головой, смущенная тем, что, мне кажется, я должна его знать, но Остин только отмахивается от меня.

– Он обалденный. Спокойный, умный и организованный. И хочет писать сценарий вместе с тобой.

От неожиданности я открываю рот – я буду писать сценарий – но ничего, кроме сдавленного возгласа у меня не выходит.

Не обращая внимания на мое потрясение, Остин продолжает:

– Я не хочу слишком много об этом говорить, ладно? – и сам уже кивает, будто подсказывая. – Я хочу, чтобы получилось все, чего ты хочешь, – наклонившись, он улыбается: – Хочу, чтобы ты увидела, как твоя мечта претворяется в --">