Марина Александровна Снежная - Игра с огнем

увидеть ее. Понимал, как это опасно и глупо. Стоит Клаудии заметить меня и все закончится. Она примет меня за извращенца и выгонит с работы. Но удержаться было слишком трудно.

Ее лицо побелело так, что мои собственные мысли мигом улетучились. Что случилось? Клаудия едва удержалась на ногах. Так сильно сжала руками столешницу, что будь она посильнее, оторвала бы. Один из сотрудников что-то участливо спросил, она тут же натянула на лицо беззаботную улыбку. Швырнув телефон в сумочку, двинулась к выходу. Наверное, только я смог разглядеть, как тяжело ей дается каждый шаг. Но она упорно шла, делая вид, что все в порядке, расточая улыбки и ничего не значащие фразы.

Я поднялся с места и ощутил, как ходит ходуном пол. Выругался сам на себя, что позволил лишку. Мотнул головой и заставил себя собраться. Побрел следом за ней нетвердой шатающейся походкой. Меня провожали насмешливыми снисходительными взглядами. Думаю, стоит мне выйти за дверь, обо мне тут же забудут. Плевать. Плевать и на них и на все на свете. Я должен найти ее, убедиться, что с ней все в порядке.

Сам не знаю, как догадался, куда она пойдет. Наверное, между нами образовалась связь на подсознательном уровне. По крайнем мере, мне бы этого очень хотелось. Корпоратив проходил в кафе в том же здании, где располагался наш офис. Я подумал о том, что окажись на ее месте, пошел бы туда, где меньше всего вероятность наткнуться на кого-то. Вряд ли кому-то из сотрудников придет в голову подняться в офис во время корпоратива. Да и для этого нужны ключи от входной двери. Дежурная, которая могла бы открыть, уже все заперла. Но у Клаудии есть свои ключи. Я знал об этом.

Так и есть. Тронув дверь офиса, обнаружил, что она не заперта. Вошел, погрузившись в кромешную тьму. Почему она не зажгла свет? Тут же ответил самому себе: видно, боялась, что кто-то заметит. Когда глаза привыкли к темноте, разглядел в отдалении крохотную вертикальную полоску света. Она в своем кабинете. Осторожно, стараясь производить как можно меньше шума, двинулся туда. Не знаю, что бы я сказал, как стал бы оправдываться, спроси она, зачем я здесь. Наверное, это был бы конец. Она бы все поняла по моему безумному лицу и, посмеявшись, велела написать заявление об уходе. Возможно, не выпей я сегодня столько, развернулся бы и ушел. Теперь же спиртное придало несвойственной храбрости. Я шел вперед, на свет, виднеющийся вдали, и чувствовал себя мотыльком. Она – мой свет, манящий, опасный и такой желанный. Пусть прогонит, посмеется, даже ударит. Плевать. Я хочу видеть, коснуться ее… Прямо сейчас…

Дверь слегка заскрипела, когда я толкнул ее. Замерев, подождал, но реакции не последовало. Протиснулся внутрь и застыл на пороге ее кабинета. Сколько раз стоял здесь же, когда она отчитывала меня или даже хвалила. Недоступная, отстраненная, как небожительница. В кабинете царил полумрак, горела лишь настольная лампа. Уткнувшись в стол с набросанными на него бумагами, положив лицо на скрещенные руки, она плакала. Беззвучно, тихо. Ее плечи дрожали, тело тряслось мелкой дрожью.

Пьяный угар клубами уносился из моего тела. Сейчас я мог чувствовать только одно – тревогу, желание защитить, утешить. Что с ней? Кто заставил ее так плакать? Наверное, укажи она в тот момент пальцем на кого-то, как на виновника, я бы перегрыз ему горло. Как верный пес.

Она вскинула голову, видимо, почувствовав мое присутствие. На лице отразились неловкость и досада. Смахивая со щек слезы вперемешку с разводами туши, она указала мне на дверь.

– Пошел вон!

Одна часть меня приказывала послушаться и немедленно убираться, пока не стало еще хуже. Но другая оказалась сильнее. Она заставила меня закрыть дверь на защелку, подойти к стоящему на журнальном столике графину и налить в стакан воды. Я подошел к Клаудии и протянул ей питье. Несколько секунд на ее лице отражалась борьба, потом оно разгладилось. Она взяла стакан и сделала глоток.

– Что случилось? – как можно мягче спросил я, доставая из кармана пиджака платок.

Следя за каждым моим движением, она молчала. Я обошел стол и остановился возле нее, приподнял лицо за подбородок и стал вытирать грязные разводы. Поражаюсь, как мои руки не дрожали при этом, ведь внутри я превратился в бурлящий вулкан. С трудом сдерживался, чтобы ничем не выдать обуревающих меня чувств. Не думал, что она ответит на вопрос, тем сильнее удивился, услышав хриплый вздох:

– Кое-кто умер… Из прошлой жизни… Неважно.

Я с --">