Наталья Владимировна Нестерова - Сделайте погромче

Наталья НестероваСделайте погромче

В материнской утробе, до появления на свет, человек знает абсолютно все про этот мир, ему открыта память предков. Но в момент рождения прилетает ангел и легонько бьет ребенка в ямочку под носом. Дитя все забывает. Поэтому, родившись, человек должен искать и открывать то, что уже знал.

Древняя притча

Глава 1

1

Шурка любит приврать и прихвастнуть. Утверждает, что помнит себя две недели назад. Наглая ложь! Две недели назад они представляли собой клеточку, различимую лишь под микроскопом. Да и сейчас каждый из них – не больше макового зернышка. Даже не знают – мальчики они или девочки. Хорошо бы, конечно, девочками родиться. И быть красавицами, как испанская бабушка Софья, жившая в шестнадцатом веке. Правда, мракобесы ее на костер отправили, посчитав бабушкину красоту дьявольской. Но в двадцать первом столетии никого за чудный лик и статную фигуру не сжигают. Напротив, как говорит папочка, это дополнительный бонус для жизненных успехов.

Ни папочка, ни мамочка пока об их существовании не подозревают. Но надо же как-то себя называть? Поэтому выбрали имена, подходящие к обоим полам, – Женя и Шура. И разговаривают они, не разжимая губ. Да и губ-то у них нет, а также глаз, носиков, ручек, ножек – все потом вырастет и прорежется. Спрашивается, как они могут общаться, если мозги отсутствуют? Кто ответит на этот вопрос, а заодно объяснит, каким образом кодируется информация о многих поколениях в микроскопической клетке, станет величайшим ученым. Но и не зная принципа работы телефона, можно разговаривать по нему сутками. Поэтому Женю с Шурой не волнует, почему они болтают, главное – болтают.

Хотя они спрятаны в глубине мамочкиного тела, всё, что происходит снаружи, отлично слышат и зрительно представляют, комментируют и обсуждают. Шурка, хвастунишка, по каждому поводу заявляет: а я бы тут лучше сделала, а я бы умнее поступила…

Вот сейчас мамочка сидит перед компьютером, раскладывает пасьянс, а Шурка возмущается:

– Зачем она пиковую даму на бубнового короля положила? Не видит в масть короля! Заново карты сдала, хотя еще три перестановки можно было сделать! Снова ведь не сойдется, я бы на ее месте не профукала!

– Ей не до карт сейчас, – выступает в защиту мамочки Женя. – Бедняжка! Накрасилась, джинсы новые надела, вчера за них ползарплаты выложила, а папочка не звонит. Мамочка уже два часа тупо пасьянсы раскладывает, а папочка ни гу-гу. Все-таки он у нас жестокосердный. Не находишь?

– Что я говорила? Не сошлось! Двадцатый раз! Просто злость берет, о чем она думает?

— О папочке. Точно жестокосердный, – продолжает свою мысль Женя, – почти как дедушка Казимир.

Всех своих предков они договорились называть просто бабушками и дедушками, потому что нелепо и долго «пра-пра-пра…» твердить, в заику превращаешься. А самому первому дикому предку надо десять тысяч раз пра-прак-нуть. Хотя о первых родственничках вспоминать неинтересно. Полуживотное существование. Пока догадались камень к палке привязать или огонь развести, столько времени убежало. Интересное начинается за несколько тысяч лет до новой эры в Южной Америке, Месопотамии, когда цивилизация проклюнулась. А дальше пошло такое кино – засмотришься!

– Польский Казимир, который с Отрепьевым-самозванцем в смутное время в Москве заправлял? – уточнила Шура.

– Он самый, двоюродный брат Марины Мнишек, в которую Гришка Отрепьев был влюблен без памяти, а она его использовала…

– Тот Казимир, – перебила Шура, – мучался жесточайшими головными болями. А его лечили тем, что к макушке лошадиный навоз прикладывали. Если бы мне на голову дерьмо положили, я бы тоже на людей бросалась.

– У тебя пока еще нет головы, – напомнила Женя. – И выражайся без грубостей!

– Смотри! Мамочка опять вальта зевнула!

– Не вальта, а валета! Мамочка русский язык преподает, а ты выражаешься, как дедушка Гаврила биндюжник.

– Он, между прочим, в Одесском порту первый силач был. И папочка в мужской компании тоже иногда выражается.

– Но тебе тут не пивнушка, а тихая девичья спаленка. И мы – не мужская компания, а две сестрички. Как ты думаешь, если бы мамочка тихонько подсмотрела или подслушала, какую папочка ненормативную лексику использовал, когда на Эльбрусе в трещину провалился, она бы его полюбила? Или в ужасе бежала подальше?

– Что ты все про любовь да про любовь? Надоела. Точно --">