Элизабет Лоуэлл - Дерзкий любовник

странно-неуместно в этом первобытном окружении.

– Что тебе нужно? – резко спросила она.

– То же, что ты давала старику Джереми, – бросил Тодд, пытаясь как можно быстрее подобраться к ней. Подошвы поехали по гальке, и Тодд, споткнувшись, выругался и замедлил шаг. Риба, презрительно фыркнув, встала, чтобы обойти его, но Тодд ловко преградил ей дорогу.

– Ну же, милашка, – процедил он, улыбаясь и протягивая руки. – Все ушли. Не стоит притворяться, что не хочешь этого так же сильно, как и я.

Риба с кошачьей грацией отступила, но тут же уперлась спиной в мраморную стену. При одном взгляде на Тодда к горлу подступила тошнота. Высокий, темноволосый, красивый, богатый. Идеальный принц из волшебной сказки. Но она скорее бы поцеловала жабу.

– Знаешь, Тодд, мне осточертело быть с тобой вежливой, делать вид, что не замечаю гнусных двусмысленных намеков и «случайного» лапанья. От тебя я хочу лишь одного – заверений, что больше ты ко мне не притронешься. Я достаточно ясно выражаюсь или лучше прислать тебе документ, заверенный у нотариуса?

– Жаль, беби, жаль. Мне не терпится узнать, что старый козел нашел в тебе такого, что стоит пяти процентов от семи с лишним миллионов. Между прочим, – добавил Тодд, грубо схватив ее, – если мне понравится, могу и больше отстегнуть!

Риба выпрямилась и внезапно изо всех сил толкнула его в грудь. Тодд, не ожидавший сопротивления, пошатнулся, отступил на несколько шагов и приземлился задом прямо на гальку. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы опомниться и вскочить, осыпая Рибу проклятиями.

– Ну все, Фаррел! Я собирался быть с тобой помягче, но настала пора дать тебе урок и показать, что место шлюхи в этом мире – под мужчиной!

Риба развернулась, чтобы выбежать из каньона, но натолкнулась на кого-то и упала на колени. Незнакомец. Его присутствие повергло ее в полнейшее оцепенение. Она не слышала ничьих шагов, не видела никого… но вот он перед ней, неизвестно откуда взявшийся, неподатливый и громоздкий, как стена каньона.

Мужчина поднял Рибу, поставил себе за спину и спокойно воззрился на взбешенного Тодда. Он не сказал ничего, просто стоял, выжидая, такой же неумолимый и грозный, как черные скалы.

Риба уставилась в спину незнакомца, слишком удивленная, чтобы попытаться, заговорить, захваченная мгновенными впечатлениями – теплом жестких рук, почти небрежной силой, с которой он поднял ее, блеском холодных глаз. Он был не так высок и не столь тяжеловесен, как Тодд, однако двигался с почти львиной грацией, говорившей о силе и редкостной координации движений. Кроме того, во всем его облике сквозила бесконечная уверенность, с которой ей еще не приходилось сталкиваться.

Тодд шагнул было к Рибе, но тут же остановился, поскольку, даже обозлившись, не потерял головы. К тому же его нельзя было назвать дураком.

– Это тебя не касается! Убирайся! – прошипел он.

Мужчина ничего не сказал, не шевельнулся, просто ждал с почти пугающим терпением. Тодд сделал еще шаг вперед, но, заметив едва уловимое изменение в позе незнакомца, отпрянул, грубо выругался и устремился назад по дну высохшего ручья, остановившись только затем, чтобы крикнуть через плечо:

– Ни одна шлюха этого не стоит!

Мужчина смотрел ему вслед, пока Тодд не скрылся из виду, и лишь потом обернулся к Рибе. Та уставилась на него, завороженная цветом этих глаз – светло-зеленых, с серебристым отливом, поразительно выделявшихся на темно-бронзовой коже. Тугие завитки выбивались из-под полей темной ковбойской шляпы. Густые черные усы оттеняли скульптурную четкость губ. Рубашка-«сафари» цвета хаки с короткими рукавами, заправленная в выцветшие джинсы, почти не скрывала мощи мужского тела.

С широкого кожаного ремня свисал геологический молоток, тупой с одного конца и заостренный с другого. И хотя незнакомец мог использовать его как оружие против Тодда, он даже не положил руку на рукоять.

– Благодарю, – прошептала Риба. – Вы спасли меня от кросса по пересеченной местности.

На темном загорелом лице ослепительно блеснула ленточка зубов. Риба, прищурившись, оглядела мужчину с головы до ног. Вряд ли ему больше тридцати пяти… нелегкие, жестокие годы… Это было ясно по его лицу и спокойной уверенности, обратившей в бегство человека моложе и выше ростом.

– Когда в следующий раз захотите побыть одна, – заговорил он, – лучше отправиться в пустыню. Там так тихо, что можно слышать шуршание песчинок, пересыпающихся в --">