Наталья Владимировна Нестерова - Целую ручки

начальником. За порогом его вполне могли ожидать недовольные своими словесными портретами служители закона.

— Завтра утром? — предложила Полина Геннадьевна. — В десять?

— Лучше в одиннадцать.

— Хорошо. Бар в гостинице «Европейская», завтра в одиннадцать.

— Как я вас узнаю?

— Вы меня узнаете.

Прежде чем она отключилась, Антон уловил самодовольный смешок.

Он еще два часа играл на компьютере, потом не выдержал и позвонил сам:

— Палыч? Как мои дела?

— Паршиво, Белугин. Менты требуют опровержения.

— Какого опровержения? — возмутился Антон. — Совсем офонарели?

— Задача не из легких, — согласился Палыч и зашуршал газетой, которую, видимо, держал перед собой. — Не напишешь же ты, что Игнатов вовсе не утомленный Сократ, а Кривцов совсем не похож на председателя колхоза советских времен, у Геворкяна не лицо юного романтика, а Шмарин никак не походит на артиста Вицина.

Антон был настолько испуган и взволнован, что не улавливал иронии в голосе завотделом, не понимал, что тот куражится.

— Нарушение свободы прессы! — кипятился Антон. — Беспредел!

— Белугин, Белугин, — попенял Олег Павлович. — Сколько раз тебе повторять: свобода прессы — это не отсебятина, которую несет каждый молокосос, дорвавшийся до газетной полосы. Ладно, не дрейфь, выходи из дома. Не тронут тебя, простили, я договорился.

На свидание с Полиной Геннадьевной Антон опоздал не потому, что набивал себе цену. Антон опаздывал всегда и всюду. В баре были заняты три столика. За двумя сидели парочки, за третьим — одинокая дама, поманившая Антона и показавшая на свободный стул.

— Извините, не мог вырваться раньше, — повинился Антон.

— Ничего.

И замолчала, посмотрела в сторону, точно давая Антону возможность хорошенько себя рассмотреть.

Полина Геннадьевна относилась к тем женщинам без возраста, которых Антон называл «гладкими». У них были лица неестественной гладкости — без морщинок, без следов давних юношеских прыщей, без малейших огрехов на мраморной коже. Словно они каждое утро утюжили свои щеки и лоб горячим утюгом. Руки всегда холеные, со свежим маникюром, прически обманчиво простые и небрежные. Одежда и обувь выглядят как впервые надетые.

Антон заказал у подошедшего официанта кофе и сделал вывод, что гладкая Полина Геннадьевна не из бедных. Интересно, что ей взбрендило? Еще при телефонном разговоре Антон отметил странную манеру дамы держать паузу после каждого предложения. Хотите играть в молчанку? Пожалуйста. Антон выразительно посмотрел на часы.

Полина Геннадьевна заговорила:

— Несколько дней назад я потеряла мужа.

— Примите мои соболезнования. Могу я узнать фамилию вашего супруга?

— Игнат Владимирович Куститский.

Антон нахмурился, припоминая, и покачал головой: о таком человеке он не слышал.

— Мы живем в Москве, — уточнила Полина Геннадьевна.

Хотя она была одета в черное глухое платье, на безутешную вдову никак не походила. Нитка белого жемчуга на груди, серьги и кольцо с жемчужинами придавали ей вид дамы, нарядившейся для приема и случайно заглянувшей в кафешку.

Полина Геннадьевна смотрела Антону прямо в глаза, он подумал, что грозному взгляду милиционера-Сократа далеко до этой женщины с лазерным прицелом темно-карих глаз.

— Мне хотелось бы, — произнесла Полина Геннадьевна, — чтобы все, что вы услышите, о чем я попрошу, оставалось строго между нами. Это понятно?

— Понятно. Однако я не знаю, о чем, собственно, идет речь.

Антон поежился, взгляд Полины Геннадьевны, казалось, прожигал его черепную коробку и шарил в мозгу. Антон всегда плохо переносил, когда ему смотрели прямо в глаза, не выдерживал зрительной дуэли.

— Конфиденциальность — первое и главное условие, — повторила Полина Геннадьевна.

— Я усвоил.

— Надеюсь. Мой муж богатый и успешный человек… был, — запнулась Полина Геннадьевна. — О его смерти мало кто знает, обстоятельства держат в секрете.

Пауза. Антон мысленно принялся считать: «Один, два, три…» На седьмой секунде Полина Геннадьевна продолжила:

— Его гибель нелепа и трагична. Во время сафари в Южной Африке Игнат Владимирович попал в район вспышки чумы. Вся экспедиция погибла, тела погрузили в яму с известью и закопали. Чтобы не сеять панику, чтобы не вспыхнула эпидемия, до полной санации территории Всемирная организация здравоохранения наложила вето на --">