Григорий Крошин - Один за всех

Иллюстрация № 7" title="Книгаго, чтение книги «Один за всех» [Картинка № 7]">

Вечерело. Они стояли в глубине двора и, ни на кого не обращая внимания, сосредоточенно ссорились.

— Давай договоримся так, — вроде бы спокойно начала Она и вдруг ка-ак взвизгнет не своим голосом: — Можешь катиться на все четыре стороны! Скатертью тебе дорога!! Мигом!!!

— Подумаешь, и уйду, — спокойно, по-мужски сказал Он. — Велика потеря! Ты мне вовсе не нужна! И тряпки твои тоже. Все можешь себе забирать. Стол только возьму, и все. Письменный.

— Что-о-о?! Сто-о-о-ол? Который моя мать подарила?!

— Твоя-я?!! Ох, держите меня! Смешно, ей-богу! Все же знают, что это нам моя мать…

— Нет уж, дудки, моя!

— Нет, моя! И стол — моя, и стул — моя!

— Да если на то пошло, твоя мамочка…

— А твоя-то, знаешь, вообще!..

— Нет, это твоя вообще! А не моя.

— Нет, именно твоя!!!

— Ну, и мелочной же ты! Раз ты так — ничего не получишь! Вот! Ни стола, ни стула, ни чашки, ни ложки, ни Салтыкова, ни Щедрина, ни маминого Сибиряка, ни…

— Ха-ха-ха, но позволь…

— Не позволю! В суд на тебя подам, все отсужу, а тебя посажу!!! Мигом!

— А! Ясненько. Раз ты так, тогда я…

— Мари-и-ина-а! — раздался вдруг сверху женский голос. — Иди-ка скорее ужинать! Мигом! Все уже на столе стынет!

Он и Она одновременно обернулись на голос: на балконе пятого этажа стояла молодая женщина в фартуке поверх джинсов.

— Мигом, мигом!!! — еще раз прокричала она и ушла с балкона в комнату.

— Тебя зовут, — огорченно сказал Он и надулся совсем не по-мужски.

— Предки с работы пришли, — грустно сказала Она. — Сейчас опять начнут… Ну, да ладно, привет. Завтра доиграем… Ты придешь?

— Приду, конечно, — сказал Он. — Если не отвезут к бабушке.

ОДИН ЗА ВСЕХ

В нашей конторе что главное — так это взаимовыручка. Как говорится, один за всех и все за одного.

Ну, вот подходит как-то к моему столу Таранькин:

— Согласуй, — просит, — мою бумагу в министерстве, а? Тебе все равно ведь туда по своим делам надо. Лады?

— Твою бумагу? А ты сам-то что же?

— А я в другой раз тебя выручу. Мне это дело надо сегодня позарез провернуть, а у меня, понимаешь, как раз бассейн.

— Как раз что? — не понял я.

— Ну абонемент у меня. На четырнадцать ноль-ноль.

— Так в четырнадцать ноль-ноль мы вроде раб…

— Ну, ты, Костиков, прямо как маленький! Не понимаешь, что ли? Я шефу сказал, что мне надо срочно отлучиться по семейным обстоятельствам, а ты, дескать, меня подменишь, выручишь, завизируешь эту бумагу. Да ты не бойся, с тобой ничего выяснять не будут, они ж тебя не знают — подпишут, и привет. Пустяки. Лады?

Лады… Поехал в министерство. А назавтра Таранькин опять ко мне:

— Ну, спасибо, Костиков! Ты меня прямо спас. Хорошо все-таки, что в нашей дружной конторе главное — это взаимо…

— Да, а теперь я тебя хочу попрос…

— Погоди. Подпиши у них еще одну мою бумагу, а? Ну прошу тебя! Мне же не подпишут, а тебе это раз плюнуть. Тебя-то они уже знают. А я в это время по твоим делам куда хочешь скатаю, лады?

Лады. Я поехал по делам Таранькина, он — по моим. Постепенно все в конторе узнали, что мне легко удается визировать чужие бумаги в чужих инстанциях. Вот и наш конструктор Инна Ивановна подходит ко мне в конце дня:

— Костиков, вы не сбегаете мне в бюро, не подпишете у них одну мою бумагу?

— Я одну вашу, а вы…

— Правильно. А я пока чего-нибудь из ваших бумаг куда-нибудь отвезу. Если, конечно, в сторону Рижского вокзала…

— Почему именно в сторону Рижского? — сначала не понял я. Но потом уж, когда посмотрел на ее покрасневшее лицо, все понял. Вернее, вспомнил: все в конторе знают, что у нее… как бы это сказать… ну, служебный роман с новым инженером из смежного отдела, а он ежедневно ездит с работы как раз в сторону Рижского… Я смутился. — Ну, что вы, Инна Ивановна, бог с вами! Все я вам, конечно, подпишу у кого надо. И Таранькину заодно. Вы же знаете, у нас в конторе один за всех… А мне в стороне

--">