Владимир Романович Максименко - Пешка метамодерна

***

Скитался по городским кварталам

ночью

И, взглянув на небо, лицезрел

воочию

Масштабный звездопад -

Это горько плачет космос,

И слезы те образуются в каскад,

Затем льются в никуда, как завещал Хронос.

***

Небо надо мной – одна из граней лазурита,

Что покоится в сокровищнице жадного ифрита;

Шум утреннего города изнасилует улитку,

Мойры по приколу теребят нитку,

Связующую жажду прекрасного и грех.

Ненастоящий мой халифат, и я ненастоящий шейх.

Концепция абсурда, где я чахлый сизиф:

Цель ни одна не выдержит, и камень размозжит меня,

Как Рим когда-то сравнял с землей Коринф.

Жизнь – ебучая хуйня, и я – ведомая хуйня,

Лишь мечты о свободе заставляют дальше жить.

Я далеко не Цезарь, но в спине моей ножи -

Их повтыкал детерминизм,

И не поможет эскапизм, мне поможет катаклизм.

***

Я стал поэтом, чтобы дрочить на свою охуенность,

Но даже самым пиздатым слогом нельзя оправдать безыдейность,

Хотя я и очень пытаюсь, ведь я пиздатый словоблуд,

Однако кому вообще нужен графоманский бездарный труд.

Ни один смысл не выстреливает, будто мозг облачен в гандон,

Я всего лишь симулякр, я всего лишь солярисный мимикрон.

Я ненавижу себя даже сильнее чем люблю,

Я бы отправился на войну в надежде, что шальную пулю словлю,

Но кто же тогда будет ныть и предаваться унынию?

Я спящий поэт, и слово мое покрылось пылью,

Кто бы меня нашел, кто бы растормошил, и кто бы с меня ее сдул,

Чтобы я наконец очнулся и стал пожирать знания, будто меня гонит Вельзевул.

Я желаю стать ещё лучше, чтоб уже закончилась мастурбация,

Но пока я побуду в спячке в коконе ебучей прострации.

***

У долбоебов любовь измеряется интенсивностью трения хуя о пизду.

«Капитализм счастье заебись» – так говорит великий интервьюер Юрий Дудь,

Это мир-наоборот это мир антиидей,

Тебя выкурят и выкинут, а ты валяйся на обочине и тлей.

Я гуляю по лучшему на свете городу Сосенскому,

Он так прекрасен весной, но в особенности осенью:

Каждый встречный понурый эмоциональный калека,

Коего заставляет кайфовать лишь барбитурат из аптеки.

Лично я заряжен таурином, гуараной и женьшенем,

Не отпущу эту банку, будто нас сцепили суперклеем.

Человеческое сознание неустанно стремится к декадансу,

Мелодия хаоса так сладка, и я становлюсь частью изнурительного танца.

***

Это знают все крестьяне и вся знать.

Как паук создан, чтобы плести паутину,

Как создан удильщик, чтобы бороздить морские глубины,

Как небо, для защиты от ультрафиолетовых лучей,

Как плод, чтобы им Еву соблазнил владыка-Змей,

Как постирония, чтоб ей пользовался Гнойный,

Как гроб, чтоб в нем был упокоен мертвый,

Как дерево, чтобы давать всем кислород,

Как я, чтобы трахать лохопедов в рот.

***

Гераклитовский огонь что-то временно потух:

Голубь одичал и превратился в птицу рух.

Всемирная поэзия лишь предисловие к моей,

Я созидаю в центре танца страны фей.

Канцеляризмов тьма, и это тот плотный терник,

Преодолев который, убедишься, что я великий тенетник.

Сплел рифму, смыслы и философские идеи

В паутину метамодерна, за которую радею

Всей душой, и путь мой будет долог,

И я пройду его, сразя иллюзии и морок,

В конце коего буду писать нравственные письма

Своему другу, что служит в Вязьме,

А пока произведу пламенную клизму,

Чтоб вернуть былой запал душе.

***

Счастья нет – это всего лишь злой эфемерид,

И нету мочи, нету сил бороться – тупо лень.

Я разочарован в жизни, и теперь я аколит,

Так закиньте меня в жертвенник и обратите в тень,

Чтобы я стал глазами, лицезрящими царство порока,

Бесформенной субстанцией, бороздящей антимир,

Но не выйти за пределы собственноручно возведенного острога.

Как говорил классик: «Пустой холодильник – я не пью кефир».

Пошел нахуй Кандид и забери свой оптимизм,

В жизни синусоиде я нахожусь сейчас в падении.

Если Бог есть, то его идеология цинизм,

Ведь пиздец забавно заточить монаду в греховную материю.

***

Эта каша не на молоке но эта каша на слезах

Космический скиталец – к солнцу мчу на всех парах

Анаксогоровский привет тебе булыжник

Покорю протуберанец и с него съеду как лыжник

Пока солнышко, здаров светило