Дин Лейпек - Немного о пушистых драконах

никто не заметил. И, хотя существо длиной в тридцать метров от ушек до кончика хвоста вот уже несколько часов гордо восседало на крыше королевского дворца, никто не обращал на это особого внимания, единодушно признавая, что новая архитектурная деталь весьма украшает главное здание города. И лишь когда Принцесса вышла на балкон и громко завизжала, увидев драконью морду, лишь тогда все поняли, что, если это и новая архитектурная деталь, то, кажется, ее высочеству она не по душе.

По началу Дракон не знал, что он будет делать в городе. Ну, можно стащить пару овечек по дороге туда и обратно, можно спалить несколько домов или еще что-нибудь в этом роде. Только все это скучно, банально, однообразно, что ли? Ему хотелось чего-то нового, необыкновенного, чего-то такого, что потрясло бы основы мироздания… И все в том же духе. Но, увы, Дракон уже разучился быстро соображать, поэтому он пока просто сидел на крыше, апатично рассматривая людей внизу. И, быть может, он просидел бы так еще месяц, или два, или даже полгода, если бы не злосчастная истеричная Принцесса.

Ибо, когда ее высочество взвизгнуло, Дракон проснулся. Нет, он и до того сидел с открытыми глазами, и вполне понимал, что с ним и где он. Но визг Принцессы пробудил разум Дракона. Его мысль заработала с лихорадочной скоростью, искры посыпались из ноздрей… И Дракон вдруг понял, чего он хочет.

Король сидел на своем ложе в сам сердце королевства, а на лице его лежала печать глубокой тоски. В самом деле, если Дракон потребовал отдать вашу любимую дочь, как тут не впасть в тоску и отчаяние? А Дракон именно того и потребовал, не соглашаясь ни на денежную компенсацию, ни на возмещение морального ущерба стадом мирных овечек. Дракон был непоколебим в своем намерении, а поскольку его трубный голос и так создавал опасность обрушения перекрытий, пришлось согласиться, ради всеобщего блага.

Дракон хотел улететь тотчас же, сию минуту, он хлопал от нетерпения крыльями и скреб черепицу когтями, внушая простому люду, что порой архитектурные детали могут пагубно влиять на целостность остального здания. Но Дракона вежливо попросили подождать, ибо, во-первых, Принцесса еще не собрала все свои вещи, включая мебельный гарнитур, подаренный ей королевой, во-вторых, строительство паланкина для Принцессы и контейнеров для вещей займет некоторое время и, в-третьих, Принцесса плохо себя чувствует и в данный момент к длительному путешествию не готова. Дракон рвал и метал, но воля Принцессы почему-то стала для него законом, так что ничего поделать он не мог, разве что дальше рвать и метать.

Прошел год, а Принцесса все собиралась. Уже мать подарила ей второй мебельный гарнитур, уже всерьез обсуждался вопрос, каким образом перевозить замок ее высочества, уже починили черепицу на крыше дворца, а Принцесса все еще плохо себя чувствовала. Дракону соорудили на площади навес, и он общался с Принцессой через окно ее спальни, от чего у него очень болела шея, но Дракон мужественно держался и никому не говорил ни слова, правильно считая, что мужчина не должен обращать внимания на подобные неудобства. Ночью он сворачивался клубочком под навесом и тихо мурлыкал, когда представлял себе, что завтра, завтра они обязательно улетят отсюда… Но никто никуда так и не летел.

И однажды ранним осенним утром Дракон улетел один. Сапожник проводил его долгим взглядом, торговки на площади посетовали, как плохо спится без храпа Дракона, и все затихло. Контейнеры быстренько разобрали, оба мебельных гарнитура вернули во дворец, а паланкин отдали некой графине за ненадобностью. И все снова погрузились в сладостный сон повседневной жизни, потому что дракон драконом, а жить надо, и все было забыто, дракон, скажете тоже, ну и шуточки у вас…

А Дракон в своей пещере лежал, положив пушистую морду на лапы, и думал. Он думал, и думал, и думал, и даже феи забыли в очередной раз ниспослать благодать, прислушавшись к его мыслям. «Как она могла! — думал Дракон, и слезы негодования лились по его пушистым щекам и оседали капельками на шерсти. — Как она могла! Ведь я ждал, целыми днями сидел на площади, спал под дождем на мокрой и холодной земле, вылизывался на глазах у целого города… А она, она, она… Она так и не полетела со мной». И он лежал и думал, думал, лежал, вставал, снова ложился и тяжело вздыхал, а за снаружи лил дождь, знаете, такой противный осенний дождь, когда все вокруг мокрое, а толку от этого ну ровно никакого.

И --">