Александр Семенович Уралов - Понедельник не начинается никогда!

разбилось… все четыре бутылки. Баба всё утро меня из-за этого пилила… Ну, менты… Фашисты!

* * *

О чём то бишь я?.. Ах, да!

Прорвало как-то некую трубу в «профессорском» сортире. Ну, куда сам ректор захаживал, а также разнообразное институтское начальство. Студентам туда ходить не запрещалось, но и не приветствовалось. Особым шиком, кстати, считалось у студентов посидеть по большой нужде в «профессорском». Хотя — сортир, как сортир, ничего принципиально отличающего его от студенческого не было… разве, что все краны на месте, дверки не выломаны и назойливого граффити, сделанного карандашами и шариковыми ручками, практически нет.

Итак, вода тонким слоем рябит на полу, ректор на каблуках осторожно шагает по луже к кабинке, делает в ней свои дела, выбирается в коридор и по пути заглядывает в кабинетик зама по АХЧ. Такой, знаете, вечный типаж: «умывальников начальник и мочалок командир».

Трали-вали, генацвале, как идут дела? Угу… ага… ладно, в целом будем считать, что более или менее. Ах, да, позовите-ка мне, кстати, разлюбезнейшего Володьку-сантехника… разговорчик к нему есть.

А-а-а, это ты, сокол туалетный? Какого-растакого хрена у нас в уборной вода?! Молчать! Молчать, я тебе говорю!! Партизан ты долбанный! ВОН!!!

И уходит ректор к себе в кабинет с чувством исполненного долга.

А наш герой Володька, как и я, не может говорить кратко и ёмко. Он, бедолага, всегда издалека начинает… и по существу оппонировать ректору толком не смог.

А сказать-то, видимо, было что, потому что пошёл Володя в сортир, прихватив с собой ломик. И в качестве аргумента в несостоявшемся споре, минут так через двадцать, волочит в святая святых, кабинет ректора, Г-образную (во всех смыслах) трубу… из которой капает жидкое, сами догадайтесь что. И прямо издалека, ещё даже не войдя в приёмную, тоненько заводит бесконечную литанию:

— Ну чё… чё я-то?.. чё?.. я же говорил, что у меня таких труб нету… там по шву варить надо… а я говорил в наших мастерских — идите, заваривайте! а они кричат — ты Володя иди нахрен отсюдова… и ещё наговаривают что я у них сегодня из бутылки сто грамм лишних отпил, а сами-то… алкаши… а труб-то нету… чё я-то?.. а?.. там по шву варить надо!

Секретарша поднимает голову на это жалобное нытьё — мама родная! Аж в пот её бросило. Господи, думает, только бы по башке мне этой трубой не двинул, псих недорезанный!

А Володя знай своё гнёт — прошёл в кабинет ректора (тот шарахнулся вместе с креслом и въехал спиной в стену… пипец, псих-пролетарий пришёл злого ректора мочить!) бух на стол долбанную трубу, из которой сочится неудобь сказуемое… и продолжает свои жалобы писклявым фирменным голосом.

Да ещё, паразит, норовит трубу поближе к носу декана пододвинуть… мол, глянь сам, отец родной, глянь! Видишь, шов-то повдоль лопнул, а?.. Видишь, да?!

Хотели его уволить… да куда там! Кто ещё согласится ковыряться в дерьме за сущие копейки? Так и работал.

* * *

Главное здание МИФИ-1 выглядит солидно. Ну, не МГУ, конечно, но — внушает.

Строили его в начале пятидесятых, отсюда и все прелести сталинского ампира: колонны, лестница, по которой взмываешь над бренной суетой и входишь в солидные, даже гигантские, тугие двери. Чугунная ограда вокруг территории МИФИ; стаи голубей реющих над крышей, непременная голубая ель перед входом, сквер с аккуратными дорожками, тополями, березами и высоченными кустами акации…

Храм науки.

В главном фойе, кстати, все шесть лет, пока автор учился и работал — висел лозунг: «Студенты! Отличные ваши отметки — это ваш личный вклад в пятилетку!» Говорили, что текст лозунга написал лично ректор, чем он страшно гордился. А неподалёку от голубой ели 1 сентября каждого года первокурсники сажали символическое Древо Знаний… которое благополучно усыхало до следующего 1 сентября…

Но это так, к слову.

Хаживал по коридорам МИФИ-1 и сам Курчатов по прозвищу «Борода»… несколько не таких уж и старых преподавателей ещё рассказывали нам, как они работали с Игорем Васильевичем… словом, институт был солидным и богатым.

И была помимо всего прочего, в МИФИ радиорубка. Стены обиты синим бархатом, толстенная дверь с войлочной звукоизоляцией, микрофоны… древние стационарные магнитофоны… пульт микширования (чувствуете?!) на лампах, дышащих на ладан… пылища по углам. Этакая замшелая роскошь конца шестидесятых.

Но по большим праздникам, — в нашем случае 1 мая 197… --">