Антон Николаевич Нечаев - Сибирский редактор

Антон Нечаев Сибирский редактор (Маленький роман)

1

Не держи его, веревка.

Может, жил не очень ловко –

кто сегодня разберет?

Не упорствуй, пусть идет.

Персонажи и события совпадают с реальными по случайности. Письмо Валентина Данилова подлинное.

Мой дедушка отрезал себе хуй и повесился. Как вы думаете, может получиться из его внука что-то хорошее? Думаю, может. Надо только не брать в голову все эти прошлые истории, не относящиеся к тебе лично, и жить, ориентируясь на себя самого, на свои собственные таланты и пороки, провалы и достижения.

Сам того не желая, я стал продолжателем дедовской линии. Также пишу стихи и в глазах многих литературно функционерствую: раздаю премии молодым литераторам от имени одного покойного советского классика, дедовского друга и ученика. Моего крестного папы.

Первый мой стих назывался «Ленин в Шушенском», и это свидетельствовало не столько о моем полном идиотизме, ибо на дворе были девяностые годы, и никакой Ленин давно уже не котировался, сколько о вхождении в мою хрупкую душу беспокойного дедушкиного талантика, посвящавшего Ильичу в былые годы сотни однообразных восторженных строк без смысла и оригинального выражения, созданных для угоды, ради лояльности и хорошего гонорара. Тем не менее зав. отделом поэзии областной газетенки, куда я этот стишок направил, ответил пространным серьезным письмом, где ни словом не обмолвился о неактуальности темы, а лишь разъяснил начинающему поэту основы стихосложения, покритиковал рифмы и пожелал успехов. Получить письмо из редакции было приятно, и на «Ленине в Шушенском» я не задержался. Следующее стихотворение называлось «Ленин в ноябре», и в нем мне виделись свой стиль и оригинальность мысли, ведь до меня не было стихов про Ленина в ноябре, а были лишь о Ленине в октябре и в феврале, так что я, несомненно, вносил в отечественную поэтику новую составляющую. Правда, что это был конкретно за ноябрь, я так и не разобрался, и содержательно ничем от Ильича в иные месяцы стихотворение не отличалось. Письмо из другой газеты в ответ на моего ноябрьского вождя пришло незамедлительно: оно не было уже таким поучающим и полезным, скорее было просто отпиской редактора от автора-идиота. Время все же менялось, и редакторы постепенно умнели. Но как волнительно было с утра, пока весь дом спит, красться к почтовому ящику, доставать оттуда конверт с печатями, прятать его под майку или в штаны и осторожно, стараясь не привлекать внимания шорохом раздираемой бумаги, сидя на унитазе, читать вежливое взвешенное послание умного и, наверняка, талантливого человека.

Когда ответов накопилось с полтысячи, а каждый более свежий был более и сухим, я понял бессмысленность существования газетных редакций. И вправду, к чему они надобны, если не могут углядеть в молодом поэте очевидного поэтического огня? Заходить нужно было с другой стороны.

Классик, дедовский ученик, заходил к нам частенько, выражая благодарность семье учителя своей незабывчивостью, попутно демонстрируя близость к народу, а заодно исподволь разведывая у народа истинное к нему, классику, отношение. Был он щедр, красив, разговорчив – неотразим. Бабушка глядела на Петровича, подперев голову, и только вздыхала: «Ах, какой славный, смелый, а юморит как!» Мать перед его приездом (а Петрович всегда предупреждал звонком) пыхтела на кухне, извлекая из недр своих кулинарных способностей самые сокровенные и таинственные. И Петрович благодарил – улыбками, ласковостью, целованием ручек, сверканием глазок. Ему-то, дорогому старшему и влиятельному коллеге, я и решил довериться в своих поэтических неуспехах.

Петрович хмуро принял листки отпечатанного текста, я явно портил ему вечер, и бросил сквозь зубы, увязшие в масляном семужьем балыке: «Позже гляну».

В тот вечер так и не глянул: усилия, потраченные на поиск печатной машинки, нудный договор с машинисткой, которая из жалости к начинающему стихотворцу сперва согласилась набрать задаром два десятка страничек под диктовку, в процессе же двадцать раз пожалела, что не взяла ни копейки с этой бездарности, кажется, шли прахом. Ни на следующий день, ни спустя неделю --">