Иван Петрович Мятлев - Стихи

Как страшно в темноте,

Ужель никто не сжалится —

И гибнуть сироте!

   Фонарики-сударики

   Горят себе, горят,

   А видели ль, не видели ль —

   Того не говорят.

Вы видели ль мечтателя,

Поэта, в час ночной?

За рифмой своенравною

Гоняясь как шальной,

Он хочет муку тайную

И неба благодать

Толпе, ему внимающей,

Звучнее передать.

   Фонарики-сударики

   Горят себе, горят,

   А видели ль, не видели ль —

   Того не говорят.

Быть может, не приметили…

Да им и дела нет;

Гореть им только ведено,

Покуда будет свет.

Окутанный рогожею

Фонарщик их зажег;

Но чувства прозорливости

Им передать не мог!..

Фонарики-сударики —

Народ всё деловой:

Чиновники, сановники —

Всё люди с головой!

Они на то поставлены,

Чтоб видел их народ.

Чтоб величались, славились,

Но только без хлопот.

Им, дескать, не приказано

Вокруг себя смотреть,

Одна у них обязанность:

Стоять тут и гореть,

Да и гореть, покудова

Кто не задует их.

Так что же и тревожиться

О горестях людских!

   Фонарики-сударики —

   Народ всё деловой:

   Чиновники, сановники —

   Всё люди с головой!

8 ноября 1841

(обратно) (обратно)

Юмор

Артамоныч^[2]

Поздно в Нижний сад гулять!

Там такие небылицы,

Что и слухом не слыхать!

В роще меж двумя прудами

Виден домик, вы туда

Не ходите; право, с вами

Может встретиться беда!

Артамоныч в час полночи

Часто ходит в тех местах:

Как огонь сверкают очи,

Бледность смерти на щеках;

Грозно машет он руками,

В белом саване обвит;

Страшно щёлкает зубами,

Зорко, пристально глядит.

Стон невнятный произносит,

Будто ветра дикий вой,

И чего-то точно просит

Этот голос гробовой.

Грешный дух его терзает,

Несносимая тоска,

И с собою он таскает

Два зелёные бруска.

Артамоныча могила

Под горой в погосте там;

Буря крест с неё сломила —

Крест разбился по кускам;

Долго на земле лежали

Все обломки; но зимой

Их мальчишки растаскали,

Кто играть, а кто домой.

Но вокруг могилы срыты

Кучи мокрого песка,

И на них лежат забыты

Два зелёные бруска.

Их-то, верно, всё и носит

Посетитель этих мест,

И людей он добрых просит

Починить могильный крест.

Сентябрь 1831

(обратно)

Эпиграмма

Он не министр — родной отец:

Сабурова он держит в банке,

Ich danke^[4], батушка, ich danke!

<1833>

(обратно)

Медведь и Коза

(Басня)

«Коман вуз озе^[5]

Скакать, плясать, меня так беспокоить,

Когда тебя я вздумал удостоить

Быть компаньонкою моей?

Постой, проклятая! Я дам тебе суфлей».^[6]

И с словом сим он важно потянулся,

Вскочил и лапой размахнулся,

Но стукнул вдруг водильщик в барабан,

И наш Медведь ту дусеман^[7]

Пошёл с поникшей головою

Плясать по-прежнему с Козою.

Столоначальник так на писарей кричит,

Взойдёт директор — замолчит.

<1834>

(обратно)

Наставление Гр[афине] Р[астопчиной]

Не ленитесь, не зевайте,

Петербург не вспоминайте,

Но, войдя в экономи,^[9]

Часов в восемь э деми^[10]

Утро каждое вставайте!

И смотрите, примечайте,

Как коровушек доят,

Как гусей и поросят

Сортируют, разбирают,

Как фромаж и бёр^[11] сбивают,

Как петух меж многих кур

Каждой делает ла кур,^[12]

Как кокетны эти птички,

И как от того яички

Вам родятся каждый день.

Регарде дан ле жарден,^[13]

Как взросла, мала ль, велика

Ла морковка, ла клубника,

Лез арбузы э ле пом^[14]?

Посмотрите, брав ли ом^[15]

Ваш приказчик, ваш садовник?

Не с руки ли им чиновник,

Что от земского суда

Наезжает иногда?

Нет ли там у них интриги?

Каковы овины, риги?

Как, варум, пуркўа, пур ки^[16]

Работáют мужики?

Не прибавить ли оброка?..

Ни об чём уж же м’ан мòк-а^[17]

Не могите прононсе^[18]!

Справьтесь также об овсе,

О покосе, о запашке,

О Федулке, об Игнашке;

Да нельзя ли пар газар^[19]