Иван Виноградов - Нонешняя сказка про Ивана-дурака

а главное, не хотел быть чьим-то там подчиненным. К вольной волюшке привык и другой жизни уже не мыслил.

Впрочем, долго расстраиваться он не умел, поскольку есть у всех дураков такие прекрасные утешения: что ни делается — все к лучшему; чему быть, того не миновать; Бог не выдаст — свинья не съест; авось да небось.

Серебряная женщина, вероятно, потеряла его из виду и больше не тревожила. Он успокоился.

Зато случилось другое, не менее странное происшествие. Отправился он как-то на богатую травой Дальнюю полянку сена на зиму накосить. Идет себе тихо, но чем ближе к поляне, тем явственнее слышит непонятные, неслыханные, даже немного страшные звуки. Уже можно было различить, что кто-то вопит там благим матом, кто-то хрипит, как недорезанное животное, громко визжат женщины.

Ясно было, что не надо туда идти, нехорошо там, но ведь и остановиться трудно. Люди же хрипят и вопят. Может, им надо чего.

Выбрался по кустам на опушку, не без осторожности выглянул.

Вся полянка была заставлена машинами, столами, гремела вроде как музыка, а на вытоптанных покосах кривлялись и корчились полуголые мужчины и женщины, временами что-то выкрикивая в такт своей сатанинской музыке. Похоже, сама Преисподняя вылезла тут на поверхность из подземных темных глубин. Смешались в общей толпе бесы и грешники — как на той старинной картинке, что висела у Ивана в избе с незапамятных времен и называлась «Страшный суд».

Раздумывать было нечего — надо бежать. Видно, такая полоса началась у Ивана в жизни: знай удирай от всяких напастей.

Но как только начал он короткими шажками пятиться обратно в лес, к нему направился, властной рукой требуя задержаться, рослый человек или бес, на котором были только гладкие черные штаны в обтяжку да округлые башмаки, похожие на конские копыта. Вся грудь и даже плечи заросли у него густым черным волосом, а по голове пролегла спереди до макушки широкая, как пустошь, лысина. Однако по обе стороны ее буйно кудрявились черные заросли, в которых вполне могли прятаться бесовские рожки.

— Ты Иван-дурак, что ли? — спросил волосатый, приближаясь.

— А кто ж еще? — отвечал Иван. Тут и спрашивать-то было не о чем, если сам не полный дурень.

— Тогда почему без дела стоишь?

— На вас вот любуюсь и думаю, как бы прогнать отсюдова, кого на помощь позвать.

— Чего-чего? — удивился волосатый.

— А вот того-того. Весь мой лужок вытоптали.

— Ладно, не будем углубляться. Есть тут где-нибудь родник или чистый ручей?

— Есть, да не про вашу честь, — продолжал Иван противиться бесу. — Они у нас все освященные.

— Вот и притащи нам чистенькой родниковой, а я тебе за это рупь дам.

— Серебряный или золотой? — Иван начал вроде как торговаться, а может, и куражиться.

— Конвертируемый! — провозгласил волосатый торжественно.

— Не слыхал про такие.

— Ну так знай, темнота деревенская: это рупь — вездеход, с ним тебя везде примут — у нас, и за границей, и даже в самой Америке.

— Заграницы и Америки ваши мне ни к чему, а дома мне никакой не нужен, у меня все свое есть.

— Святая простота! — изумился и умилился волосатый. — И где ты только сохранился такой?

— А сам-то ты кто? — спросил Иван.

— Ну, скажем так: Спонсор!

Опять загадали Ивану загадку и, похоже, подтвердили то самое, о чем он подумал в самую первую минуту: нелюдь тут собралась! И чтобы уж совсем и окончательно убедиться, решил Иван все проверить своими глазами. Начал обходить волосатого Спонсора с тылу, где у него должен обнаружиться хвост. А волосатый тут же и разгадал Иванову хитрость — все лицом к контролеру поворачивается. Так и крутились, пока Тот не спросил его:

— Ты что потерял, Иван?

— Ведерко ищу, — схитрил дурак.

— Так бы и сказал сразу! Это мы в момент организуем.

Тут уж Спонсору пришлось повернуться к Ивану спиной, чтобы ведерко «организовать» в своем таборе. Но как ни старался Иван разглядеть что-либо под его штанами, никакого хвоста под ними не угадывалось. Не то бесы стали другими, не то люди.

Повелел Иван еще и кружку принести, продолжая заодно свои проверки, потом пошел к родничку, который каким-то давнишним предком был обложен камнями и вот жил до нынешних дней, струил из земли чистейшую воду. Этой чистейшей серебряной и принес Иван на полянку. Полуголый народ стал подходить к ведерку, как на церковное причастие, и кто бы ни начинал пить — не мог оторваться.

— Что это ты такое --">