Николай Яковлевич Самохин - Три прекрасных витязя

— тогда уж и не знаю что…»

Однако все обошлось благополучно. Проводил он Наташу до самого дома, возле калитки повздыхал, ручку поцеловал на прощанье (до большего у них пока не доходило) и повернул назад.

А темень, между прочим, на этой проклятой Подгорной — хоть глаз выколи. И тихо, как в гробу.

И вот, в этой жуткой тишине, услышал вдруг Рискин отдаленный посвист. «Запугивают, молокососы!» — нервно усмехнулся он и прибавил ходу.

Прошел какое-то расстояние и слышит, опять свистят. Теперь уже слева. И вроде справа тоже.

«Эге! — думает Рискин. — Да их тут порядочная, видать, шайка собралась… Луна бы хоть выглянула, ч-черт!» — а сам еще прибавляет.

Свист, между тем, не прекращается. Уже откликаются где-то впереди по курсу, на расстоянии квартала примерно. И, похоже, сразу несколько человек.

«Обложили, стервецы! — сообразил тогда Евгений Давидович. — Всем классом вышли, пираты! На одного!.. Ну, старик, давай!»

Прикинул он по памяти расстояние до центра, штаны поддернул и врубил. На полную, как говорится, катушку.

Рискин когда-то чемпионом был на дистанции полторы тысячи метров. Бежит поэтому как бог: бедро выносит почти на уровень живота, руками работает, дышит, само собой, по науке — то есть вдыхает через нос, а выдыхает через рот. «Уйду! — думает. — Неправда! А выскочит какой змееныш наперерез — сомну! Все же во мне восемьдесят шесть килограмм»..

Газует бедный Евгений Давидович — аж ветер в ушах. Но возраст, что ни говорите, дает себя знать. И отсутствие тренировок. Не отстают хулиганы и только. Свистят все ближе и ближе, настигают — вот-вот за фалды сцапают!

И все же Рискин не дался этим соплякам. Четыре раза он падал: бровь рассек, мизинец на левой руке вывихнул, брюки новые, импортные, в паху разорвал, но ушел. Вымахнул на ярко освещенный центральный проспект — прямо в объятия двух милиционеров.

— Спасите! — кричит. — Бандиты за мной гонятся!..

Старший милиционер глянул из-под руки вдоль улицы Подгорной и говорит:

— Померещилось тебе, друг, — никого там нет. Закусывать надо, товарищ. Эх, до чего она, проклятая, людей доводит!

— Свистели они, товарищ сержант! — объясняет Рискин. — До сих пор у меня этот свист в ушах стоит.

— Странное дело, — говорит милиционер, подозрительно щурясь. — Что-то он и у меня в ушах стоит. — И дает знак напарнику.

Напарник понимающе кивает и крепко берет Евгения Давидовича за локти…

Только в безопасной обстановке — в «черном вороне» Рискин с большой досадой установил, что это он сам лично свистит, извините, носом — в процессе научного дыхания…

Недавно Рискин, после двухнедельного бюллетеня, снова возглавил нашу легкоатлетическую секцию.

— Внимание! Начали разминку! — привычно скомандовал он. — И — раз! И — два! Вдох — выдох… Вдох — через нос, выдох — через рот!..

Тут по лицу Евгения Давидовича пробежала легкая тень — словно бы отблеск какой-то мысли. Он осекся и даже как будто порозовел. Однако быстро взял себя в руки и, опустив глаза долу, упрямо повторил:

— Вдох — через нос, выдох — через рот!

Мы печально усмехнулись в душе и, сделав вид, что добросовестно выполняем его наставление, глубоко вздохнули… через стиснутые зубы.

--">