Григорий Александрович Быстрицкий - Театральный писатель

на запад тоже просто, для этого надо высунуться из люка, и Полярная звезда всегда должна висеть над правым плечом как обещанная генеральская. Это в теории. А на практике в Москве Полярная звезда точно на севере, а в районе Тамбея она над головой.

Мы поехали на "газоне", я в люке, Коля за рычагами исполняет мои курсовые указания, сзади нависает десяток кабин высоких и огромных вездеходов, действие спирта быстро проходит или так кажется, но лицо мое в люке начинает страдать от минус сорока, проклятая звезда между тем все время вертится у зенита.

Чуть раньше я уволил одного идиота за подобное невежество и неуважение к Крайнему Северу. Теперь, подобно ему, завожу весь конвой в систему оврагов. Абсолютно человек без памяти, так и не научился на позорном опыте. Потом мой начальственный пыл заканчивается глубоким и неотвратимым сном, а тертые ребята, действительно в частых рейсах изучившие эти места, находят старый след.

Наутро в пищеблоке партии, за длинным столом все участники вчерашнего похода дружно завтракают. После тактичного молчания, среди стука ложек об алюминиевые глубокие тарелки задается невинный вопрос поварихе:

— Брага поспела, что ли? Чего-то первачом несет.

— С ума сошел, — повариха с ужасом озирается на меня, — какая брага, у меня весь сахар записан, а дрожжи только на пироги.

Она так искренне обиделась, что стало ясно, не гонит.

— От кого тогда несет? — Не унимается остряк. — Может перегар это? Вернемся, начальнику доложу, нельзя ведь в поле… А, забыл, Вы ведь здесь, Григорий Анатольевич? Вот прямо и докладываю. Перебрал вчера кто-то сильно. Надо бы выяснить.

Остальные перестали жевать и с интересом ждут развязки.

— Правильные все такие, даже послать некого. Трезвенники херовы. — Тяжело кряхтя, я пробираюсь к выходу под дружный хохот засранцев-подчиненных. — Погодите, попутает кого нелегкая выпить невпопад… — чем закончить, не нахожу.

Попадали все друг на дружку. Как дети малые. А еще элитой среди полярных водителей считаются, в Антарктиду с любым бы поехал.

* * *

— История хорошая, колоритная, слов нет. — Виолетта слегка оживилась. — Слушать интересно, но как это на сцену протащить? Это для застолья хорошо пойдет, где люди травят байки друг другу. Хотя, есть примеры и таких спектаклей. В театре «Около» у Погребничко что-то подобное в спектакле «Магадан, в скобках кабаре»… не видели?

— Смотрел. Не понравилось. Ну, вернее, там все хорошо сделано, актеры старались, зрителям нравилось, но я такую атмосферу посиделок бывших зеков лучше авторов знаю. Застал в детстве в конце пятидесятых, когда они массово освободились, потом на сталинской железной дороге уже на работе. Многим ехать некуда было, остались на Севере. Вот они и собирались в таких самодеятельных, полуподпольных кабаре, пели, травили, пили, плакали… люди с изломанными судьбами.

Арномашинально полезла за сигаретами, на этот раз хозяин предложил лоджию.

— Не верится даже, — она глубоко и жадно затянулась у открытого окна, — что остались живые свидетели того времени… ой, что я болтаю…

— Ничего, ничего…

— Извините! А вы помните этих людей?

— Конечно! Некоторые моменты так врезались, что забыть их невозможно. В детстве, например, ехали с родителями в отпуск на юг по северной железной дороге. Общий вагон переполнен амнистированными зеками, принявшими неожиданную свободу с ожидаемым весельем. Было накурено, пьяно, душно и истерически разгульно. В репродукторе еле слышно пела Шульженко. Изможденный зек с одним, черным от чефира зубом уловил знакомую мелодию и заорал «Тихо, суки! Клавочка поет». Всевраз притихли, и по вагону разнеслось "Давай закурим, товарищ по одной. Давай закурим, товарищ мой…".Зек плакал, уронив голову на столик в боковом отсеке, и товарищи его не успокаивали… Как такое забудешь…

Она докурила, хотела что-то сказать, но остановилась, потом другим голосом:

— Вы все больше про север вспоминаете. А в других местах приходилось бывать?

— Конечно! Могу и про юг, даже про южное полушарие.

— Интересно, там-то вы что делали?

— Работали. В Парагвае нефть с газом искали в Чако. Это прерии такие у них, километров пятьсот от столицы Асунсьон, где у меня офис был. А партия наша как раз в Чако и трудилась. Вот такая, например, история: приезжает в воскресенье вечером ко мне в гости приятель, американец Роберт, и рассказывает, что назавтра к --">