Николай Владимирович Авдеенко - А снег всё падал…

– Рота! Смирно!

В секунду все замерли. Тишину, повисшую в помещении, можно было буквально пощупать руками. К генералу тут же подскочил командир подразделения для доклада.

– Товарищ генерал-лейтенант, командир первой роты капитан Михальчик, – протараторил офицер.

Сделав несколько шагов в глубь расположения, Барягин скомандовал:

– Вольно.

– Вольно, – продублировал капитан.

– Как служба товарищ капитан? Проблемы есть какие? Жалобы, заявления? – по-отечески поинтересовался генерал.

– Никак нет, – с чувством ответил Михальчик, ощущая прожигающий взгляд полковника, стоявшего позади Барягина.

– Это хорошо, что никак нет. А то вон командир полка сильно распереживался. Да товарищ полковник? – Барягин посмотрел на Палюка, который в очередной раз глупо улыбнулся.

– Ну вот что мне ответить этому идиоту? – подумал командир части. – Как вообще этот питекантроп умудрился дослужиться до генерала?! Полковник даже немного испугался своей мысли. А сказать что-то подобное вслух, было бы равносильно самоубийству, поскольку устав этого не позволял.

Десять минут делегация из двух человек терроризировала своим присутствием первую роту. Генерал пообщался с солдатиками, заглянул в бытовку, комнату досуга, кабинет командира роты и, естественно нашёл просто уйму строжайших нарушений, за которые, по его мнению, нужно не просто увольнять весь командный состав роты, а проводить кадровую чистку руководящего состава полка. Отчитав ротного, Барягин наконец-то откланялся.

– Ну что сынки! Удачной службы, – попрощался генерал с солдатами и вместе с полковником вышел из подразделения. Делегация двинулась на второй этаж. Как только дверь в казарму первой роты закрылась, капитан Михальчик подскочил к телефону, стоявшему на посту дневального, и дрожащей рукой набрал номер второй роты. Один гудок и прозвучал ответ.

– Дневальный второй роты рядовой Цимиханов. – Прозвучало на том конце.

– Генерал к вам поднимается. – Выдохнул Михальчик и положил трубку. Его всё ещё трясло от визита большого начальника.

На втором этаже всё было готово к встрече. Почти всё.

– Товарищ капитан, тут позвонили, сказали, что к нам генерал идёт, – монотонно прогудел «Мудрый Сефер».

Капитан вышел из кабинета и громко вздохнул.

– Ну что ребята, давайте всё сделаем в лучшем виде. Не вздумайте накосячить. Постараемся, чтобы комар не подточил… Чего он там точит…? Ну короче, чтобы комар не подточил…, – с дрожью в голосе просипел капитан Кукаревич.

Дверь в казарму открылась и на пороге показались генерал с полковником.

– Рота смирно! – С лёгким акцентом крикнул во всю глотку рядовой Цимиханов, прикладывая руку к виску, отдавая воинское приветствие. Даже шапка у Сефера слегка сдвинулась набекрень, настолько эмоционально он встретил больших гостей.

Воцарилась полная тишина. Сделав три строевых шага, к начальству подошёл командир подразделения.

– Товарищ генерал-лейтенант, командир второй роты, капитан Кукаревич! – отчеканил офицер. Но на капитана Барягин не обратил никакого внимания. Он пристально смотрел на рядового, отдавшего команду «Смирно».

Генерал медленно подошёл к рядовому Цимиханову и пристально на него посмотрел. Паренёк, всё ещё держа руку у своей головы, отвёл глаза в сторону, чтобы не встречаться взглядом с таким большим гостем. Всё затихло. Несколько секунд Барягин буравил глазами рядового Цимиханова, после чего обратился к срочнику.

– Боец, шапку поправь!

Как это обычно бывало с «Мудрым Сефером», на несколько секунд он «завис» в своих мыслях. Его взгляд снова устремился куда-то в пустоту в поисках сакральных тайн вселенной. В этот самый момент, капитан Кукаревич то и осознал, насколько серьёзную ошибку он совершил, не заменив этого солдата на посту дневального. Всё произошло настолько быстро, что никто не успел сообразить, что произошло.

Цимиханов несколько секунд обдумывал слова, сказанные генералом, после чего, протянул руки к его голове. Командир полка побелел, а капитан Кукаревич едва не потерял сознание от увиденного.

«Мудрый Сефер» схватился за каракулевую шапку генерала, немного повертел и слегка придавил её на буйной голове Барягина, и, убедившись, что она сидит на башке начальника ровно, как ни в чём не бывало, снова встал по стойке смирно, вздернув руку к своему, все еще висящему набекрень головному убору.