Павел Викторович Горбунов - Май вей…

предательски потянулись к ней. Сначала я даже не понял, что внутри… Вместо желаемых увидеть мною блесен, в ней лежали две толи бабочки толи мухи… Присмотревшись я понял, что это что-то состоит из ниток и перьев. Это были два крючка с примотанными к ним перьями!

– Это что за… – не успел закончить я.

– Лежали вместе с твоими железками и пластмассками. Но только они красивее и…

– И дешевле, – закончил я.

Вечер перед моим завтрашним позором тянулся невыносимо долго… Я сидел на кухне, и аккуратно намотав бельевую верёвку на «летающую» катушку думал свойственную любому русскому мысль. Вернее сразу две – что делать, и кто виноват. Если со второй частью мысли проблем не было, то «что делать» не давало мне покоя. Одновременно хотелось и наорать на жену, перед тем, как сломать все, что она накупила. Но и доказать ей тоже хотелось… Что это не моя очередная блажь, и я смогу даже этим собранием спиннинговых отбросов поймать рыбу. Орать и ломать хотелось сильнее… Даже не смотря на отлучение от всех мест, за которые я расписался в ЗАГСе. Просидев со своими мыслями часа два, я пришёл к выводу, что мы мужчины сильны духом. И что если я добровольно согласился потерять свободу ради призрачного счастья, даруемого женитьбой, то завтрашний позор с бракованным спиннингом – это лёгкая пыль на дороге моей жизни.

Наверное, я все правильно решил, так как мой сон был лёгок и безмятежен. Я решил встать пораньше и быстро, пока никто не видит, опозориться перед женой и забросить это спиннинговое недоразумение куда-нибудь подальше на антресоль. Ни свет, ни заря я попытался разбудить свою вторую половину народной мудростью – «утро для рыбалки, вечер для охоты…», но был тут же остановлен другой мудростью: «пока не высплюсь – не встану!». В общем, на городской пляж мы выдвинулись только к обеду.

Место рыбалки надо описать отдельно. Городок у нас меленький и с двух сторон омывается реками. Одной небольшой, а второй – ещё меньше. Мы отправились, на ту, которая больше. «Хой Су» так называли её раньше персы. Что в переводе означает «мутная вода». И хоть сейчас название у реки сменилось, вода осталась такой же мутной. Через эту мутную воду в нашем городе умудрились с разницей в сто метров построить два моста… Один монументальный высотой метров 20, с отсыпанными к нему дорогами, но которым никто не пользуется. И рядом другой низкий и простой, через который идёт весь поток машин в город и из него. Зачем был построен большой мост мне до сих пор не понятно, наверное, лавры строителей пирамид не давали покоя местным зодчим, и поэтому они его возвели. Почему я вспомнил про пирамиды? Да потому, что не понятно, как так получилось, что мост находиться выше уровня города! И если в глобальном катаклизме весть город уйдёт под воду, то над тихой гладью воды останется он. Мост. Как памятник неизвестных мастеров. Вокруг этих мостов, по обеим берегам располагается городской пляж. И постоянно несметные толпища народа снуют туда-сюда. Если раньше с большого моста отчаянные (ну и соответственно пьяные) головы пытались прыгать в реку, то сейчас его оставили в покое, и все перебрались на маленький. С него не прыгали (высоты никакой), с него рыбачили. Все те, упомянутые моей женой рыбаки. Причём ловивших на удочку среди них не наблюдалось. Основной снастью была сетка размером метр на метр, привязанная за углы к двум стальным проволокам, скреплённым крест на крест. «Пауком», как они его называли. В заставке к обучающему фильму про спиннинг мелькало что-то подобное – но размерами раз в пять больше. Какую рыбу здесь ловили этими пауками, я затрудняюсь ответить. И главное зачем? За все время я не видел, чтобы эти рыбаки поймали хоть что-то достойное. Может это такой стиль медитации – кунанье сетки в мутную воду. Или всю мелкую рыбу (размером с палец) которая попадалась в паук, рыбаки раскрашивают несмываемыми маркерами и как редкую заморскую продают в зоомагазины? Объяснения этой рыбалки я найти не мог… И вот перед ними, а точнее вместе с ними на маленьком мосту мне и предстояло позориться. Жена, как и обещала, только ступив на песок запуталась в брошенной кем-то леске, вручила мне её и со словами – «Я загорать, а ты иди – лови»,– и стала устраиваться на солнышке. Мост ей был хорошо виден.

Распутав метра полтора лески, я привязал её к бельевой верёвке и «оснастил» крючком с перьями. Поцеловав любовь всей моей

--">