Владимир Николаевич Трофимов , Екатерина Владимировна Трофимова - Похождения молодого охотника и его друзей

было просто прижать назад к берегу. И единственным неприятным последствием моей невнимательности было бы только то, что машина немного сместилась бы и встала к берегу не прямо, а по кривой. Но в воду бы ни в каком варианте не упала. Для этого полуметрового расстояния между паромом и берегом, а также свободного хода верхней веревки было явно недостаточно.

Но все это стало ясно именно мне, так как я стоял на берегу и со своей позиции мог быстро оценить, какие именно последствия моей небрежности нам грозят. Но совсем другие чувства испытал Володька… Мне даже трудно описывать, что именно он почувствовал.

Он сидел себе спокойненько в машине и рассчитывал выехать на берег. Дал газка. А машина не берег не выкатилась. И тут Володька вдруг неожиданно почувствовал, что понтон уплывает. Из кабины он понял только одно. Еще мгновение, и понтон вовсе уплывет. А машина останется передними колесами на берегу. Зад же ее упадет в воду. Машина покатится назад. И холодная темная пучина сомкнется над Володькиной машиной. Да, не хотел бы я оказаться на его месте! Так можно и инфаркт с инсультом схлопотать.

Володька как пуля вылетел из машины. И истошно заорал только одно слово: «Держи!!!» Как же он заорал! В этом крике уже слышалось все ужасное отчаяние по случаю утопления замечательной машины. Неделю мы ловили в реке раков, черепах и разных рыб. А теперь благодаря мне стали бы ловить там Вовкину машину. Не исключаю, что в таком случае в качестве наживки на крючок попал бы именно я. Ничего себе рыбалочка получалась в одном из рукавов реки Волги!

Издав свой безумный крик, Власов пуще Тарзана прыгнул на берег. Вцепился в верхнюю веревку и стал бешено ее тащить. В общем, это не произвело особого эффекта. Веревка к этому моменту уже и так натянулась по течению. А паром сам пошел к берегу. Вытянуть же паром против течения, тем более с машиной весом в полторы тонны, было совершенно невозможно. Да и не нужно. Чтобы после этого паром еще раз прошел свой путь вниз?

Я все это видел и, в общем, не сильно-то и волновался. Мне было предельно ясно, что ни в какую Волгу наша машина не нырнет. Несмотря на ее волжское название. Однако тут Володька еще раз заорал: «Держи!» Вид у него при этом был совершенно чудовищный. Он тянул на себя веревку изо всех сил. Лицо его стало пурпурно-красным. Глаза вывалились из орбит. Рот искривился в безумном крике. А смотрел он при этом не столько на машину, сколько на меня. С него можно было рисовать картину. Под которую просилась табличка «Ненависть».

Я тоже вцепился и стал тянуть нижнюю веревку. Что было совершенно бесполезно. Паром и так уже успел занять вполне устойчивое положение и больше не собирался никуда уплывать. Однако не тянуть и не демонстрировать свое рвение было никак нельзя. Тогда я из разгильдяев уже перекочевывал бы в разряд злоумышленников. Который вознамерился то ли из зависти, то ли от алкогольного помутнения ума, но безжалостно утопить последнюю в этой жизни Вовкину радость и любовь — его любимый автомобиль.

Прошло еще одно мгновение. И Вовке тоже стало понятно, что ныряние автотранспорта в глубокие мутные воды отменяется. Что «жигуль» спасен. Что назад в Москву он поедет не на поезде. И ему не надо будет докладывать своей жене, что в результате им же придуманной поездки автомобиль превратился в подводную лодку. Благодаря усилиям одного молодого, но перспективного дипломата.

Тут Володька наконец перестал тянуть веревку, хотя из рук ее еще не выпускал. А я подумал, что сейчас он кого-то будет убивать. Скорее всего, меня. По счастью, никакого опасного предмета у моего товарища под рукой в этот момент не оказалось. А еще через пару мгновений к нему и вовсе вернулся разум. И он понял, что если меня убьет, то его самого посадят в тюрьму. И опять прощай заветный «жигуль».

Убивать же меня Власов собирался за то, что я плохо завязал на берегу одну из веревок. По его мнению, веревка развязалась, и только благодаря его титаническим усилиям, а также умным руководящим указаниям удалось предотвратить черный конец.

Володя через несколько секунд и вовсе остыл. И даже обмяк. Как-то весь он вдруг сдулся и поник. Вдруг примолкнув, он пошел назад в автомобиль. Мотор которого, кстати, продолжал работать. Тут я совершенно некстати почему-то припомнил стишки из далекого детства: «Пошли по речке пузыри, считает заяц — раз, два, три». Машина тем временем дернулась и худо-бедно, по косой, но выкатилась на --">