Serge Orloff - Кино про любовь

себя полную смену с нулём полезных метров?

– И что же делать?

– Это Вы должны решать.

– А Матусей что думает?

– А ему похрену.

Таранов взглянул на часы. У него было ещё пятнадцать минут.

– Хорошо, Жора, я сейчас решу.

Жора удалился, и у Таранова на душе стало совсем погано. У него было такое ощущение, что злой рок, преследующий всю экспедицию, был направлен, конкретно, против него. За пять лет на Мосфильме он уже достаточно нагляделся живых примеров того, что кино делает с людьми. Ведь съёмочный процесс – это постоянный стресс. Какую группу ни возьми, все работают в режиме «всё кончено», «всё пропало» и «это конец». Истерики на площадке стали чуть ли частью нормального кинематографического процесса. И в результате – инфаркты, инсульты.

Неужели, и меня ждёт та же участь? – печально подумал Таранов и твёрдо решил этим вечером пойти в ресторан. Для профилактики инфаркта.

Он вновь взглянул на часы. Впрочем, на них можно было не смотреть: к машине уже бежал Жора.

– Ну, что, объявляем конец рабочего дня?

Таранов посмотрел не небо. Серое покрывало туч и не думало рассеиваться.

– Объявляем.

Вслед за Жорой к режиссёрской «Волге» подбежала Настя:

– Александр Андреевич, снимем с актёров грим?

– Снимаем, – устало махнул рукой Таранов.

***

Этот лось, что постоянно крутился у барной стойки, сразу не понравился Таранову. Вечером будничного дня единственный в Ягодном ресторан «Юбилейный» был пуст, и этот здоровенный парень, общаясь с барменом, то и дело косился на Таранова. Он был явно из местных и явно что-то затевал против единственного посетителя.

«Что с меня взять? – подумал Таранов. Семьдесят два рубля в кошельке – мелочь по сравнению с остальными неприятностями».

Таранов заказал себе салат, сыр, нарезанного лимончика и графинчик коньяка. Коньяк принесли сразу. Обычная уловка: чем быстрей клиент наберётся, тем легче его будет обсчитать. Но Таранов на неё не поддался и ждал, когда подадут закуску. Ожидание было мучительным: бармен включил запись «Ласкового мая», а парень у стойки продолжал лупиться на него.

Когда, наконец, закуски подали, и Таранов был уже готов привести себя в нетрезвое состояние, косившийся на него парень, вдруг, быстро отделился от стойки и направился прямо к его столу. С улыбкой на лице он совершенно неожиданно для Таранова забрал с его столика графин с коньяком и удалился с ним в подсобку.

На лице Таранова застыл немой вопрос «что это было?» Он вопросительно посмотрел на бармена. Тот в ответ лишь улыбнулся.

Парень вернулся за столик уже с бутылкой армянского коньяка.

– И что это значит? – поинтересовался у него Таранов.

– Тот коньяк плохой.

– А этот?

– Этот хороший.

– А почему я Вам должен верить?

– Вы разрешите? – спросил парень, прежде чем присесть за столик с Тарановым.

Таранов подумал о том, что так ведут себя блатные – навязывают общение, панибратствуют, втираются в доверие, а потом обчищают.

– Вы же с Мосфильма, да? – спросил парень.

«Началось», – с грустью подумал Таранов и вопросом ответил на вопрос:

– И что?

Как бы собираясь с мыслями, парень открыл бутылку коньяка и наполнил две рюмки.

– Это ничего, что я так, тамадой?

Парень выпил первым.

«Значит, ничего не подсыпано», – подумал Таранов и тоже закинул в себя порцию коньяка.

Разлившееся по телу тепло не отменяло того факта, что вечер безнадёжно испорчен. Он хотел просто отдохнуть в одиночестве, а вместо этого ему теперь нужно поддерживать с незнакомым человеком совершенно не нужный ему разговор. Что ему от меня надо? Типичный наглый провинциал, не иначе.

– Вы знаете, я давно хотел поговорить с кем-то из профессионалов. У нас-то тут поговорить не с кем…

«Поговорить ему не с кем… Щас я буду с ним разговаривать…», – раздражался про себя Таранов.

– А это у Вас сценарий?

Парень угадал. Эту продолговатую серую мосфильмовскую книжицу Таранов взял с собой в ресторан, чтобы совместить приятное с полезным.

– Да.

– Простите, я не представился. Меня зовут Геннадий, а Вас Александр, я

--">