Фёдор Игоревич Фролофф - Один день Фёдора Игоревича

через трое. Половину суток работал, половину отдыхал, жрал, спал… Работал в охране на заводе. Обходили территорию в течение 2-х часов, потом 2 часа отдыхали. Халява, а не работа. Левака стриг на 30-50к/мес, со сбытом проблем не было никаких. Увольнялся из-за конфликта с коллегой-быдланом. Он был из какой-то дремучей глуши, такой весь быдлючий-ебучий; посему его не могли не бесить мои длинные волосы, что он и высказал в последний рабочий день в раздевалке после смены; подтверждая мои предположения на счёт его скудного образования и словарного запаса, он добавил свои предположения по поводу нетрадиционности моей сексуальной ориентации. Меня это улыбнуло, я поблагодарил его за то, что он не стал держать в себе свою неприязнь ко мне и призвал его на борьбу с такими как я активными действиями с его стороны, не забыв при этом упомянуть моё сугубо личное мнение о такой черни, как он. Он вскипел злобой изнутри всей своей никчёмной душонкой, проорал что-то про его службу в армии (для устрашения, я так понимаю) и кинулся на меня. Засранец успел вцепиться в мой балахон своими грязными, в мозолях, ручищами, из-за чего мне пришлось дать ему первый удар гадом по голени, чтобы он осел и мне было удобнее его добить. Я замахнулся правой рукой, он рефлекторно от неё закрылся и я спокойно, без замаха, вырубил его в висок левой. Для верности топнул его ногой сверху по голове и попросил напарника помочь оттащить этот кусок мяса в сан. часть. Я вполне осознавал, что начальник будет вынужден уволить нас двоих за данный поступок; но работой я никогда не дорожил, так что сей факт меня не волновал ни в коей мере.)

Ну да, ну да… – сказал он. – С общежития надо будет съехать через 2 недели.

Мне одной хватит, – сказал я и встал. – Расчёт сейчас дадите?

Да, спроси у Насти, деньги готовы.

Я вышел в прихожую – народа так и нет.

Деньги давай, шмотки рабочие в шкафчике. – положил ключ на стол.

Она дала деньги за полтора месяца: В расчёте.

Я двинул в общагу, надо было переодеться и захватить ещё бабла.

9

Мы добрались до Покры, стали выходить.

Отмучились, – сказала старая контролёрша.

Да Вы не ругайтесь, простите нас. Мы молодые и пьяные, – выпалил жизнерадостный Док ей в ответ.

Хорошо, что про накуренных ты умолчал, – сказал я ему и мы заржали.

Бля, да вы полдня уже тусите, сволочи! – мы обернулась – то негодовал встречающий нас Медведь.

Саня-Мишка, не ругайся, – сказал ему Док и приобнял его. – Мы и тебя угостим. Никто про тебя не забывал.

Он добрый был малый, но глуповатый. Вечно вёлся на всякую херню. Я как-то спизданул, что дружить с ним перестану, если он девкой своей со мной не поделится, он поверил и поделился. Я тогда, правда, подумал, что он обидеться может на всех нас и не стал её пялить. Выебал её потом, на каком-то вписоне, когда Медведь пьяный срубился. Мы накуренные торчали, пиво глушили… По накурке всегда ебаться хочется больше обычного. Медведь её в жопу не ёб, поэтому условились, что я просто выебу её в очко и всё будет ништяк.

Мы зашли в заброшку на Горького, дунули, в Медведя закинули 5 штрафных плюшек и пошли на променад. Ничего особенного не было: шлялись, орали песни, знакомились с девками, бухали, дули… Попались знакомые аскари, Док уломал взять у них гитару и поорать несколько панк-тем. В Арке затарились коноплёй, дошли до конца Покры, пошли дальше за пивом.

Заходим в магаз, передумали брать пиво, решили укрепиться, выбираем что взять. Тут я слышу перед собой голос, вроде, знакомый. Взгляд опускаю – точно. Пиздюк, который у нас в офисе одной-небезызвестной-партии видюху спёр. Мы тогда чё-то с ними делали, митинг какой-то. В принципе, я у них не состоял, так что на их благосостояние мне было похер, но пиздюка проучить следовало. Я беру его за шкибон и просто волочу за собой по полу на улицу. С ним было человек 7 друзей/подруг, судя по их перешёптыванию и охеревшим взглядам. Потом они выбежали смотреть. Док ко мне подлетел: "Чё за хуйня?"

Я говорю: Помнишь, я тебе про видюху рассказывал? Этот – та крыса.

Док: Да ну?! Серьёзно? – берёт это чмо у меня из рук и швыряет его об землю, тот корчится от боли. – Вот это говно? Так просто попался? Ну и тормоз! – и ебашит его с ноги в живот.

Я: Да-да. Ты мне-то оставь хоть что-то, – говорю. Поднимаю крысёныша за шкибон и вминаю его еблище в столб. Тот падает, я просто подставляю нос гада и его челюсть натыкается на металл. Зубы у него крепкие, не ломаются.

Медведь всё это время стоит рядом, --">