Ксения Алексеевна Лестова , Лидия Сергеевна Чайка - Погонялово "Хомяк"

как выдерживал столь внушительный вес?

— А-а-а-а, — протянул надзиратель, потирая пухлые ручки, — Хомякова пожаловала.

— И вам здравствуйте, Михаил Федорович. Здоровались сегодня уже, — постаралась быть приветливой.

— Не помню, — отмахнулся комендант. — Я это… чего сказать хотел… — тут он замялся, и я сразу насторожилась. Не к добру это. Обычно Федорович так взглядом по полу бегал, когда от ректора с проверкой приходили. Было это за два прошедших года всего пару раз. Зато как мужчина переживал! Жалости только ни у кого не вызывал. — Вещи свои собирай по-быстрому. Тут от ректора студентка заселяется. А мест нет.

— Чего? — выдохнула, во все глаза смотря на коменданта. — Какая еще студентка от ректора? Я здесь на законных основаниях проживаю! Будто у главы ВУЗа денег нет для очередной родственницы квартиру снять или у себя поселить. Не имеете права. Я…

— А я что поделать могу? — развел руками Федорович. — Меня попросили место присмотреть. Я и присмотрел. Соседка у тебя тихая. С учебы всегда вовремя возвращается. Это ты не пойми где шляешься. Вот я и решил. И это не обсуждается!

— Это не законно! — возмутилась.

Мимо прошли первокурсники со второго этажа и косо на нас посмотрели. Как бы потом слухи не пошли, чего это мы тут обсуждали на повышенных тонах.

— Послушайте, Михаил Федорович, — я подошла к коменданту ближе, устроила руку на небольшой стойке окошка, через которое этот толстосум на меня смотрел и, просунув в оное голову, заговорила: — А если я на вас жалобу накатаю, а?

— На имя кого? — хмыкнул Федорович. — На имя ректора? Так это с его легкой руки я тебя вытур… вычеркнул из списка живущих здесь студентов.

— Я бюджетник, — с досады стукнула кулаком по стойке.

— И что? — отмахнулся от моих слов мужчина. — Вот иди к ректору и выясняй, кто прав, а кто виноват. Если не боишься быть отчисленной.

Быть отчисленной я боялась, поэтому весь мой запал вмиг исчез. Просто замечательно. Я осталась без крыши над головой. Родители остались жить в Питере, так что возвращаться к ним не вариант. И как быть?

— Совести у вас нет, Михаил Федорович, — процедила, отходя от окошка. Комендант приосанился, выпятил приличных размеров живот и проворчал:

— А ты что хотела, Хомякова? Человеческий фактор. Так что собирай вещички и на выход.

В голове крутились слова. Сплошь неприличные. Произносить их вслух, разумеется, не стала. Зато про себя проговорила несколько раз. Словарный запас в этом плане у меня был не очень. Ругаться не любила. Приходилось иногда, признаю. Но за последние пару лет происходило это редко.

— Засунули бы вы себе этот человеческий фактор в… — не договорила. Махнула рукой и помчалась на третий этаж, собирать свои вещи.

Замечательно. В один краткий миг я стала бездомной. И это при том, что еще надо успеть на работу. Деньги и так были нужны, а сейчас… Может переночевать в каком-нибудь хостеле? Нет, плохая идея тратить собственные сбережения на столь сомнительную ночевку.

Соседки в комнате не оказалось. Прикрыв за собой скрипучую, местами в трещинах на белой краске дверь, сразу пошла к шкафу. Спортивная сумка, с которой я два года назад приехала из Питера в Москву, лежала на самой нижней полке. Взяв ее, бросила на пол и стала быстро складывать одежду. Ее было немного, так что должно было поместиться. Кроме пуховика, в котором ходила зимой. Вот с ним я не знала, что делать.

Когда все было собрано, опустилась на край свой кровати и посмотрела прямо перед собой. На стену, обвешанную плакатами группы MBAND. Поморщилась. Да, Люда была тихоней. И группы она слушала сплошь попсовые. Пожалуй, стоило написать ей письмо и рассказать о своей ситуации. И попросить не выбрасывать несчастный пуховичок, пока я сама за ним не приеду. Вот найду себе место и тогда приеду.

Подойдя к письменному столу, достала из первого ящика блокнот, оторвала листок и быстро накарябала на нем карандашом послание для Люды. Оставлять на столешнице его не стала. Положила под одеяло, которым была накрыта ее кровать. Тут она точно его заметит. А вот новая ее сожительница, не факт.

Наклонившись, подняла с пола за ремешок спортивную сумку и направилась на выход. Внутри все бушевало от злости и досады. Почему именно я удостоилась такой «чести»? Чем не угодила Федоровичу? Поздно в общежитие не возвращалась. Почти никогда. А если и приходила, то на это была веская причина.

На проходной не --">