Александр Хорт , Александр Александрович Иванов , Виктор Михайлович Коклюшкин , Лев Константинович Котюков , Владимир Ладченко , Павел Сергеев , Виктор Иосифович Славкин , Игорь Иртеньев , Александр Дудоладов , Сергей Евтушенко , Муза Павлова , Борис Влахко , Владимир Чипурин , Вячеслав Полейко , Валерий Чудодеев , Алексей Декельбаум , Владимир Гречанинов , Виктор Соломин , Лев Новоженов , Вл Владин , Алексей Нехорошев - Зеленый портфель (из журнала "Юность" 1989 год)

у меня было:

…какие берега

Теперь мы посетим: Кавказ ли колоссальный,

Иль опаленные Молдавии луга,

Иль скалы дикие Шотландии печальной,

Или Нормандии блестящие снега,

Или Швейцарии ландшафт пирамидальный?

Откуда взялись здесь эти странные строчки? Неужели во мне снова победил графоман? Гений вовремя остановил свое перо, навеки вбив человечеству в башку вопрос: „Куда ж нам плыть?“, — а моя жалкая, суетливая рука не удержалась перед искушением бойко зарифмовать примерный маршрут. „Да, Александр Сергеевич, — вздохнул я, — далеко вы не Пушкин…“

Однако, чем внимательнее я вчитывался в эти пять лишних строчек, тем яснее начинал понимать, что так — „опаленные Молдавии луга“, „Швейцарии пейзаж пирамидальный“, — так мне никогда не написать… Я заглянул в конец тома, в примечание к поэме „Осень“, и… снова потерялся в пространстве. На этот раз, правда, я полетел не вверх. к облакам и звездам. а вниз, ломая перекрытия нашего дома, прошибая один за другим геологические слои, пока с головой не окунулся в расплавленную магму…

Примечание сообщало, что поэма „Осень“ в черновом автографе кончалась точно так, как кончалась она у меня.

Рука моя мне больше не принадлежала.

Тысячи пушкинских росчерков, мелких движений пера его, неприметных поворотиков и закруглений, безотчетных проскальзываний и остановок натренировали мою руку так, что она теперь сама, повинуясь одной лишь силе инерции, может воспроизвести все, что когда-нибудь написал ее подлинный хозяин — не я! Господи, какие горизонты засветились вблизи, какие пейзажи показались!.. „Куда ж нам плыть?..“

За короткое время — с октября по январь — я восстановил все. написанное Пушкиным и уничтоженное либо временем, либо им самим, либо просто по какому-то недоразумению не включенное в собрание сочинений. Среди этих рукописей была десятая глава „Евгения Онегина“, „История Петра Великого“, письма к Наталье Николаевне, кишиневские дневники и многое другое… Я работал, прерываясь только на короткий сон. Так продолжалось до девятого февраля.

В этот день у меня кончился запас бумаги. С утра мне отлично работалось, но часам к трем я исписал последний лист. Я подумал, что теперь мне уже не нужна старинная бумага, и решил сходить в ближайший канцелярский магазин запастись обычной.

По дороге я купил пару бутылок лимонада — днем я предпочитал этот напиток чаю.

Я шел по Невскому, по четной его стороне, от Адмиралтейства в сторону. Московского вокзала. И вдруг, почти в самом начале моего пути, когда, миновав дом № 16, я приближался к номеру восемнадцатому, — со мной произошло нечто невероятное и мгновенное. Шок, спазм, удар, приступ. Горло мое охватила узкая горячая петля, изнутри оно опалилось каким-то дьявольским огнем, тело содрогнулось и сделалось легким, казалось, вмиг из него ушла вся влага, жар всех африканских пустынь на секунду коснулся моих щек. Пить, пить, о!.. „Лимонад!“ — сверкнуло в мозгу. Я выхватил из авоськи бутылку, зубами сорвал пробку…

Я пил, лимонад проваливался в меня кусками, с каждым глотком возвращались ко мне зрение, слух, разум. Я успокаивался, и сами собой стали сходиться детали, сопоставляться обстоятельства, смыкаться связи… И перед моим внутренним взором просветлилась картина, сцена, в которой мне суждено было стать главным действующим лицом.

Я вспомнил. что сегодня 8 февраля, 27 января по старому стилю. — очередная годовщина дуэли Александра Сергеевича Пушкина, что встал он в этот день рано, в восемь часов утра, все утро много писал: потом к нему приехал библиограф Ф. Ф. Цветаев, потом произошла встреча с Данзасом, потом вместе поехали во французское посольство, потом Александр Сергеевич один вернулся домой, потом… Потом поехал в кондитерскую Вольфа и Беранже, пока ждал своего секунданта Данзаса, выпил стакан лимонада… И вспомнил я также, вернее. не вспомнил, а нутром почувствовал, что там, где была эта знаменитая кондитерская — Невский, 18 — теперь располагается „Литературное кафе“, около которого я стою сейчас с пустой бутылкой лимонада в холодной руке…

Как я мог забыть такую поворотную дату в жизни Александра Сергеевича!.. Спасибо моему организму, который, как и моя рука, привык жить в пушкинских ритмах, — напомнил.

Я вышел из магазина, взял такси и поехал на Черную речку, к бывшей Комендантской даче, где на месте дуэли Пушкина ныне воздвигнут --">