Льюис Кэрролл - Замок Крандл

как осиновый лист на ветру: судя по всему, несчастный джентльмен, объятый ужасом при виде несчастного случая, жертвой которого пала мисс Примминс, постепенно пятился от очага возгорания, пока в конце концов не выпятился из комнаты в той манере, которая была описана в предыдущей главе. Мистер Огастес Бимм мгновенно оказался на месте, выкорчевал полузадохнувшегося мистера Когсби и отнес на руках в дом, где препоручил материнской заботе его жены (на этот раз он не рискнул препоручить сего джентльмена ее бабушкиной заботе), и, поздравляя самого себя, возвратился в таком приподнятом состоянии к дымящейся мисс Примминс, которая от полноты чувств сразу сняла с себя свое (фальшивое) брильянтовое колье и взяла на себя смелость преподнести его мистеру Бимму с выражениями восхищения в знак своей искренней благодарности.

Когда среди возбужденных гостей постепенно воцарился порядок и миссис Когсби вернулась с приятным известием о том, что единственным результатом падения мистера Когсби явились одеревенение в области шеи и легкий приступ посттравматической эйфории, беседа продолжилась своим обычным ходом, и мисс Примминс, заняв свое место рядом с миссис Когсби, осмелилась попросить ее совета в отношении одного важного дела: она думает, сказала она, устроить небольшой вечер для детей через несколько дней, но не совсем уверена, как именно это сделать.

— Неужели? В самом деле думаете? — восторженно воскликнула миссис Когсби. — Какая прелесть! Что ж, я уверена, что окажу вам все возможное содействие. Я даже не буду возражать против того, чтобы вы одолжили у меня для этого случая милого Гагги, который, я уверена, станет душой всего мероприятия.

— Да нет, это не совсем то, — сказала мисс Примминс, нервно закашлявшись, чтобы скрыть внезапное замешательство, поскольку не предвидела подобного предложения. Откровенно говоря, единственное, чего она хотела, так это избежать присутствия этого ненавидимого всеми дитяти. — Я вообще-то просила у вас не его, понимаете, миссис Когсби.

— Я знаю, что не просили, моя дорогая мисс Примминс, — сказала миссис Когсби, нежно кладя руку на ее предплечье, — ваша природная деликатность слишком велика, чтобы вы позволили себе попытаться разлучить мать с ее милым младенцем, как бы сильно вам этого ни хотелось. Но вряд ли мне стоит говорить, что я полностью уверена в вашей рассудительности и опыте и, не испытывая ни малейших колебаний, доверяю своего драгоценного ребенка вашему попечению, — нет, и никогда не испытывала бы колебаний, будь он хоть сотней Гагги!

Мисс Примминс передернуло от мысли о сотне Гагги, и она продолжила с несколько меньшей надеждой, чем ранее:

— Но вы ведь понимаете, миссис Когсби... я так нервничаю! И вообще... группа... детей... то есть я не хотела сказать, что... но... вы понимаете, что я имею в виду... собственно говоря... по этим причинам... боюсь, что должна... отклонить... обще... общество... в-вашего... драгоценного Гагги.

Глава шестая

— Моя дорогая мисс Примминс, — сказала миссис Когсби, — я понимаю ваши сомнения и, будьте уверены, поступлю соответственно.

— Благодарю вас, благодарю, — ответила взволнованная мисс Примминс. — Я уверена, что вы меня понимаете... понимаете, что мне хочется... что я, знаете ли... я не имела в виду... но понимаете лучше, чем я смогла бы выразить это сама.

— Да-да, я прекрасно вас понимаю, — заверила миссис Когсби, и на этом обе дамы расстались: одна из них направилась на поиски мистера Огастеса Бимма, чтобы еще раз заверить его, что она никоим образом не пострадала, только испугалась, и что чувство благодарности к нему сохранится в ее сердце до последней минуты ее жизни; вторая же, чтобы провести остаток вечера, похваляясь перед своими гостями достижениями Гагги.

Наконец благословенный день настал, и мисс Примминс, с дрожащими руками, лично приступила к украшению стола яствами, которые по ее намерению должны были создать впечатление пиршества у ее юных гостей. Ей помогала, точнее, мешала надменная служанка, которая постоянно ворчала на свою хозяйку, упрекая ее в невежестве и одновременно жалуясь на то, что от таких мероприятий одни только неприятности, и регулярно завершала фрагменты своих речей фразой: «Ну вот, я же вам говорила, дайте-ка лучше я это сделаю!», после чего выхватывала из ее рук тарелку или другой предмет сервировки. Постепенно, один за другим, начали приходить ее маленькие гости; робко --">