Лев Аркадьевич Гурский - Наше всё – всё наше

Калигари, карлики в «Нибелунгах»… Короче, Мурнау первый и сглазил фантастов. Это до сих пор заметно: если кровосос, так непременно с еврейским шнобелем. Или хотя бы с еврейской фамилией. Или хоть намёком на неё…

Максим ЛАПТЕВ (укоризненно): Ты опять Лукьяненко имеешь в виду? Надоело уже! Чего ты прицепился к бедному парню? Знаю-знаю всё, о чем ты мне сейчас скажешь, сто раз уже слышал: мол, Городецкий у него — еврей, злодей Завулон — вообще сын библейского патриарха Иакова, Октябрьскую революцию в России совершили Иные на чёрт знает чьи деньги и теперь нагло пьют кровь христианских младенцев на улицах ночной Москвы… Я ничего не упустил?

Яша ШТЕРН (лихо включаясь в спор): Конечно же, упустил. Кощея Бессмертного, например. По нынешней классификации, это протовампир. A в романе «Остров Русь» того же Лукьяненко у Кащея Бессмертного фамилия, между прочим, — Арбитман… Совпадение?

Максим ЛАПТЕВ (с унынием): Яша, милый, пойми, никакой Лукьяненко не злостный антисемит. Он акын. Что под руку попалось, о том и поет. У него в философском багаже не «Сионские протоколы», a максимум старые хиты групп «Сплин» и «Воскресенье». Каша в его голове — да, есть, но злонамеренности нет. Автор «Ночного» и прочих дозоров берёт словечко оттуда, словечко отсюда, что-то вспоминает из своего недалекого алма-атинского детства… Короче, Лукьяненко виноват в попсе, a не в кровавом навете…

Яша ШТЕРН (недоверчиво отмахиваясь): Каша, говоришь? Кашу-то можно из разного варить. Некоторые почему-то предпочитают из топора… Меня особенно бесит, что в «Дозорах» правда жизни выворочена наизнанку. Исторических борцов с вампиризмом словно нарочно записали в ряды кровососов и их пособников…

Максим ЛАПТЕВ (с недоумением): Исторических? Борцов? Погоди-погоди, ты имеешь в виду Абрама Ван Хельсинга, который Дракулу завалил? Ho это же, насколько я знаю, абсолютно вымышленный персонаж.

Яша ШТЕРН (нравоучительно): Он-то, может, и вымышленный, но его оружие — самое что ни ни есть натуральное. Вспомни: крест и серебряные пули появились в арсенале вампироборцев только в позднем Средневековье, a раньше как спасались? А?

Максим ЛАПТЕВ (догадавшись, наконец): Чеснок?

Яша ШТЕРН (торжествующе): Именно! Любимая еврейская приправа, благодаря ей мир и уцелел. Ты веками надрываешься, спасаешь людей от тех, кто из них сосет кровь, — и вот благодарность. Ты же, оказывается, и кровопийца… Чёрт, Максим, мы же с тобой еще не выпили нашу «Кровавую Мэри»! (Азартно выпивает.) Клёвый коктейль. Умно придумано. Интересно, a как была фамилия этой Мэри?

Максим ЛАПТЕВ (меланхолично выпивая): Поппинс. Тоже, небось, из ваших?

ДЕЛО ТРЕТЬЕ Кое-что из жизни духов

Яша Штерн и Максим Лаптев бредут по чаще, пробираясь между деревьями. Душно. Сыро. He видно ни зги. Колючие мокрые ветки так и норовят хлестнуть по лицу. Максим ругается шёпотом, прикрывая лицо рукой. Более практичный Яша обороняется от веток книгой (до поры её названия не видно). Наконец, оба выходят на поляну.

Максим ЛАПТЕВ (вздыхает): Уфф! И это называется весёлая прогулка? По-моему, мы с тобой давно сбились с курса.

Яша ШТЕРН (бодрится): Ничего-ничего! Чем дальше в лес, тем крепче дух… Кстати, ты в курсе, что у Минаева — большие проблемы?

Максим ЛАПТЕВ (брюзгливо): A что ещё может случиться с человеком, который умер в позапрошлом веке?

Яша ШТЕРН (с удивлением): Умер? Постой, ты про какого Минаева говоришь? Я-то знаменитого писателя имею в виду.

Максим ЛАПТЕВ (пожимает плечами): Ну и я писателя. Дмитрия, то есть. Кого же ещё? «Это ли русский прогресс? — Это, родимые, это…»

Яша ШТЕРН (с облегчением): Да я не про того, чудак! Я про вот этого!

(Показывает Максиму книгу с безголовым человеком на обложке и крупным словом «Духless». Автор книги — --">