Сильвия Паола Каваллано - Замороженная саранча

даже не крутой горки.. Ну, еще один раз провалилась по шейку в пруд, то есть свалилась с трубы. Мы с девчонками на даче делали очередное «доброе дело». “Доброе дело” - это такая общественно-полезная вещь, сделанная добровольно, но если тебя попросили (а еще хуже – заставили!) сделать то же самое родители, то это уже эксплуатация. Ну так вот, у нас на даче был маленький пруд. Говорят, когда-то в нем не было тины, а из трубы, с которой я как раз и нырнула, били струйки воды. Вот мы и решили вернуть ему первозданный вид, почистив от тины, я должна была, сидя на трубе, подцепить тину палкой и передать ее по цепочке девчонкам. Труба была скользкая, дело было осенью... Хорошо, что родители остались в Москве, а на дачу я приехала с бабушкой и дедушкой, плохо только то, что вечером у меня поднялась температура, но зато я целую неделю не ходила в школу.

Один раз я осталась ночевать у Наташки. Почему, не знаю. Кажется, родителям надо было в Москву. А любопытный сосед даже спросил игривым голосом: «а как вы думаете, чем это родители без вас в Москве занимаются?», и прибавил потом, видимо поняв двусмысленность своего вопроса «не балуются там без вас». Получилось еще двусмысленней. Сначала все было клево: мы ели воблу и смотрели телик до часу ночи, хотя там была какая-то фигня. Потом мне ужасно захотелось пить от воблы, и мы выпили целый графин воды. А еще мы днем наелись недозревшего крыжовника. Я чувствую, что мне приспичило, по всякому, и по большому, и по маленькому. Мы на ночь ставим на терраске ведро – чтобы ночью в него писать и не ходить в темноте в туалет на улице. А у Наташки ведра не было! Они на улицу бегают. Страшно же, темнота кругом!! Ну ладно, делать нечего, может, вдвоем не так страшно, взяли мы дедушкин фонарь и пошли. Я впереди, Наташка за мной – ей меньше приспичило. Когда мы дошли до туалета, я вдруг вспомнила, что у них как раз такой туалет, о котором нам химичка рассказывала. Я сразу все вспомнила, и говорю: «Наташ, давай под кустом», а она: «Нет, у нас тут салат растет, там клубника»,потом еще хрен какой-то, не в смысле «хрен его знает что», а настоящий такой хрен, с листьями, вообщем, нигде нельзя. «Да мы же уже пришли, че ты, вот же туалет!» говорит Наташка. «Да нам химичка рассказывала, ну, она у других химию ведет, а у нас рисование, мы бидон какой-то рисовали, или кувшин, с тенью, а она нам рассказывала, как важно изучать химию. И про одного мужика, как он в сортир провалился. Другие у нас в классе ничего не поняли – как это можно в унитаз провалиться по пояс, там же дырка внутри вон какая маленькая, а я сразу ваш туалет представила, он как раз в такой провалился – бумажку кинешь – и не видно, ничего не белеется внизу, во какая глубина! Вот он и провалился, по пояс, кричал-кричал – никто его не услышал, а когда достали – у него все разъело, потому что там какой-то азот или наоборот щелочь с кислотой, химический процесс. Вот как важно знать химию! А он не знал, чем ему все ноги разъело, думал – дерьмом, а там азот, химический элемент из таблицы Менделеева!» «В наш не провалишься» - говорит Наташка, — «наш прочный, иди, если что – кричи, я тебя сразу вытащу, азот не успеет подействовать». И я пошла. Села, не всякий случай за стены держусь. Вдруг что-то как треснет, я как заору. Наташка сразу ко мне вбежала – я без штанов и в рваной кофте – это я так за стены держалась, что шов на кофте треснул. А я думала, сортир рушится, и я уже вниз лечу, на практическое занятие по химии.

Катькин дом – облезлый желтый, наискосок от нашего. Участок весь зарос, дом покосился, крыльцо – из непахнущих шпал, а я люблю, как пахнут шпалы и мы с Наташкой ходим их нюхать, а в Москве шпал нет и я с бабушкой хожу к гостинице нюхать выхлопные газы из “Икарусов”, вообще-то бабушка об этом не знает, я ей говорю, что хочу на каштаны посмотреть. У Катьки обедают в шесть вечера, а спать ложатся в три ночи, играют на гитаре, курят прямо в доме папиросы, никогда не моют полы, а в огороде пропалывают только клубнику. Но самое лучшее в их доме - это чердак. Наш чердак - это место зимовки матрасов, подушек, вилок, ножей, а также других ценных предметов, которые дедушка осенью поднимает, а весной спускает с него на канате, а еще в августе там зрели на газетах зеленые помидоры. Туда можно попасть только по приставной лестнице с улицы, поэтому мне туда нельзя. Один раз, когда родители уехали за продуктами, я все-таки туда забралась и ничего интересного там не было - старые пожелтевшие газеты “Труд” и --">