Николай Николаевич Вильямс - Остров ГНИИПИ

четыре лома!!

Ночь крадётся, словно хищник,

ночь несётся с дикой прытью.

Всё ужасней, всё трагичней

развиваются событья.

Вот мужчина габаритный

в гимнастёрке колоритной

с гнусной рожей недовольной

жрёт напиток алкогольный

из бутылки грязной с виду,

испуская запах гниды!

Это ж нешто можно разве

быть тому подобной мразью?

Нож ему б поглубже в шею!

Но не то всего хужее,

а всего у нас хужее

молодёжное движенье!

Хохот слышится задорный

за дверьми мужской уборной

и ответный хохот нежный

за дверьми уборной смежной.

Там мужчин и женщин группа —

золотая молодёжь —

поедают части трупа —

слышны гогот и галдёж.

Страшно видеть эти пасти,

эти дыры средь лица;

в них, разгрызанный на части,

труп проваливается!

труп с кладби’ща — безобразье!

это ж нешто можно разве?

Разве ж мыслимо кладби’ще

превращать в источник пищи?

Это ж памятник былому,

царство вечного покоя!

Всем бы вам бы в зад по лому!

Безобразие какое!

Нет, необходимо, братцы,

нам налечь да разобраться,

разобраться да добиться

сатисфакции амбиций;

чтоб дождались, суки сучьи,

чтоб дождались в форме факта,

в жизни новой, светлой, лучшей,

чтоб однажды ночью как-то,

чтоб из пасти ночи чёрной

нам звенел финал мажорный,

где ликующе звучит нам:

сдохнул сволочь тот мужчина!

тот мужчина в форме гада

сдохнул с ломом там, где надо!

Стихи о роковой встрече

Шёл Вавила домой с кабака.

Рыло Вавиле побили слегка.

Ему пересечь остаётся овраг,

А там за оврагом родимый барак.

В бараке никто не тронет Вавилу.

Вавила — известный в бараке громила.

В руке у Вавилы наточенный нож,

И а’гент Вавила, и к Сене вхож.

Вроде бы всё спокойно. Однако,

навстречу Вавиле выходит собака.

А на собаке большая блоха

Желает с Вавилы пущать потроха.

С собакой не спорят, собака — сила.

Вспять и направо уходит Вавила.

Тайный там есть к бараку проход.

Видит Вавила: в проходе — кот.

Боже, за что испытанья такие?

Кошка в бою равносильна стихии.

Хрипло мяуча, худой и проворный,

Кот надвигается с бранью отборной.

Назад, где собаку таит темнота,

Вавила стремглав бежит от кота.

Вавила придумал: на узкой дорожке

Решает стравить он собаку и кошку.

Что это было! что это было!

В жизни такого не видел Вавила!

И «Сучка» три года потом изучала —

Мяукало, гавкало, выло, рычало,

Лились потопом во мраке ночи

Кровь и в крови кровавые клочья,

Облаком небо заволокла

Антиправительственная хула!

Давно это было. Кот и собака

Шестнадцатый год продолжают драку.

Блоха, не стерпевшая битвы накала,

На другую собаку перескакала.

Вавила в тюрьме на бессчётные годы.

Он нарушил закон об охране природы.

Четырнадцать раз сносили барак.

Всё остальное окутал мрак.

Отрывок из поэмы «Гнииповская ночь»

На башне бьют часы двенадцать.

Час волшебства и дивинаций,

час битв, убийств и грабежей.

ГНИИПИ пучится ночное,

как в бочке блюдо овощное

под действием дрожжей.

Час писка бодрствующих крыс.

Час напивающихся вдрызг.

Час свежевания добычи,

час смакования греха,

час слуха — нынче в лавке бычьей

давали точно потроха.

Ты больно, сука, стал доверчив.

Они не бычьи — человечьи.

Мне говорил палач.

Ты больно, сука, стал забывчив.

Они не человечьи — бычьи!

Они не бычьи — кляч!!

Топор — итог обмена мнений;

года тюрьмы за страсть мгновений!

и в сущности, вотще!

Забудут толпы любопытных

каких кишки дают копытных.

Давали ль вообще?

Производственная баллада

Трупом бешеной гориллы,

--">