Любовь Бурнашева - Вспоминай меня с нежностью

тонкая фигурка, одетая в серый шёлковый струящийся халат. Она шла медленно, покачивая бёдрами. Она почувствовала его горячий взгляд и резко обернулась, полотенце от движения головы размоталось и упало на плечи, волосы каскадом разлетелись и заструились мокрыми змейками по груди и спине. Она смотрела на него из-под густых, длинных ресниц серо-зелёными глазами. Смотрела с удивлением. Губы чуть приоткрылись, как будто она хотела его о чём-то спросить. А у него в горле застрял комок, он пытался проглотить его. Выпирающий кадык на худой шее задвигался вниз-вверх, казалось он сейчас задохнётся от сладкой боли разлившейся по его телу. Девушка вскинула руки каким-то лебединым движением, собрала волосы, попыталась снова закрутить полотенце, но оно не хотело держаться на волосах. Она улыбнулась, сделала шаг к двери и зашла в комнату. Он кинулся по коридору, чашки в руках тонко звякнули друг о друга. Комната куда она вошла была соседняя с его комнатой. Он попытался вспомнить, кто туда зашёл, молодой или старый, но не вспомнил. Он вернулся к себе. Вера, повернувшись на бок, лицом к стене, спала. Крол поставил чашки на стол и лёг на кровать. Он прислушивался к звукам из соседней комнаты. Ждал того, что не хотел бы услышать, мерного стука кровати, стонов, но там только бормотал телевизор и временами звенели посудой и ходили. Беспокойство овладело им, он больше не мог лежать. Он вернулся на кухню. Делая вид что смотрит телевизор, ждал, но приходили другие готовить еду и мыть посуду. Прошло с полчаса, на кухню зашёл уборщик, «петушара,» он сжавшись прошёл в угол и стал доставать из бака мешки с мусором.

– Кто в пятую заехал? – спросил Крол не глядя на него.

«Обиженный» вздрогнул, поднял и опустил взгляд:

– Михей старый из третьего отряда, – тихо ответил.

Крол бросил сигарету на стол, «обиженный» с опаской её взял и шелестя пакетами вышел из кухни.

«Значит она его дочь, – с радостью и облегчением, подумал Крол, – дочь.» Шаги по коридору и женские голоса, он весь превратился в слух. Первой вошла она. В руках была большая миска с грязной посудой. Она посмотрела ему прямо в глаза и отвела взгляд. За ней шла женщина, полноватая, грузная.

– Доча, я сама помою, а ты иди волосы свои суши, – и подала ей фен и расчёску, а сама сложила в мойку посуду и пустила горячую воду.

Девушка постояла немного, повертела в руках фен, накручивая на тонкое запястье шнур от него и пристально взглянув на Крола вышла. Ему хотелось бежать за ней, сказать, но что сказать он не знал. Он поднялся и вразвалочку вышел из кухни. В конце коридора, между туалетами и душевыми стояли две раковины, висело большое зеркало и была одна единственная розетка. Он дошёл до угла, повернул и прислонился к стене. Её волосы развевались под тёплой струёй фена. Она смотрела на себя в зеркало, потом перевела взгляд на него. Их глаза встретились, и он сам не зная, что делает, подошёл к ней, крепко обнял за талию, открыл дверь в душевую. Она, не сопротивляясь, положила руки на его грудь и вместе с ним сделала шаг. Дверь закрылась. Мягкий свет лился сверху на них. Прижимая её к стене, он уткнулся лицом в её шею и вдыхал, пил, как зверь вбирал в себя её запах. Нежно едва касаясь стал целовать шею и лицо. Расстегнул молнию на халате, тот соскользнул, обнажив голое тело, быстро стянул с себя футболку и прижался к ней своим костистым, состоящим из сплошных сухожилий и мышц телом. Он целовал и ласкал её, каждую впадинку и каждый бугорок, проникая пальцами в самые интимные места. От его ласк она шире расставила бёдра и их тела налились желанием как расплавленным свинцом. Её грудь была высокая и упругая. Бедра сильными и крепкими. Её рука, гладя его грудь опустилась ниже, расстегнула ремень на брюках. Её пальцы были умелые и прохладные. От ласк они испытывали ни с чем несравнимое блаженство. Она толкнула его на стул. И села сверху. Испытываемое ими блаженство граничило с болью. Жар страсти как кольца змеи затягивал их тела и наслаждение, нестерпимый восторг прошёл по ним дрожью. Они ещё некоторое время сидели так, крепко прижавшись друг к другу, растворяясь друг в друге, он дышал ей и пил её запах, как усталый путник приникал к живительной влаге.

– Скажи мне, девочка моя, имя своё скажи, – хрипло прошептал ей прямо в ухо.

– Ирина, – она отодвинулась и счастливыми глазами посмотрела ему в лицо, – А ты Павел, мне отец сказал, – потом отрывая его руки от своего тела поднялась, зашла в душевую и не закрывая --">