Радмир Александрович Коренев - Собака — зверь домашний (Первое издание)

пока не поздно?»

— Ну что, штурман, базаром любуешься? — капитан положил руку на плечо Кряжеву. — Птиц здесь хватает: чайки, нырки, топорки, кайры и бакланы. Но не это главное. Вон, видишь, домики? То, брат, героический поселок. На его долю выпадают и цунами и землетрясения…

— Если в сто лет раз, то выдержу.

— Ты прав. Живут люди, работают и не жалуются. А вообще ты попадаешь в полосу затишья.

— Почему? — удивился Кряжев.

— Потому, брат, что мне по плану осталось подвести сюда лишь одного кита. На том и кончится путина. Уедут сезонные рабочие, и останешься ты, как Робинзон Крузо, один на острове.

— Так уж и один?

— Ну, если не считать несколько семей старожилов, что останутся на зиму.

— Выдержу, — уверенно ответил Кряжев.

Капитан по-отцовски, доброжелательно посмотрел на молодого штурмана, на его смуглое волевое лицо, измерил взглядом крутые плечи и подумал: «Выдержит. Должен выдержать. И фамилия под стать: Кряж — Кряжев. Был бы характер стойкий…»

— Я в общем-то сюда временно, — добавил Кряжев.

— Э-э, штурман! Ничего не бывает более постоянным, чем временное.

Кряжев промолчал, осмысливая премудрость капитанских слов.

Китобой, теряя инерцию, входил в неширокий залив. Справа, на каменистой косе, лежало выброшенное штормом судно. Время и ветер окрасили его в красный цвет. Обломанная мачта держалась на уцелевшей вантине, а в проломленный борт вливалась вода. Полузатопленный пароход еще служил людям, заменяя волнорез на подходе к деревянному слипу. Снятые с него лебедки стояли на берегу, а стальной штевень высоко поднялся над водой, готовый встретить еще не одну штормовую волну. Но было тихо. В заливе плавали ожиревшие глупыши. Дым заводской кочегарки поднимался вверх и коптил ясное осеннее небо.

Буксирный катер, рассекая штилевую гладь, спешил к борту китобоя.

— Твой, наверное? — спросил капитан.

— Будет, — ответил Кряжев, — мне рассказали, что этот «жучок» восемьдесят два дня носило по воле ветра где-то в океане. Люди остались живы. Сейчас они в санатории. Катером правит какой-то практик, да и он ждет моего приезда. Потом уйдет в отпуск. Весной команда вернется, и я снова уйду на какое-нибудь судно.

— Приходи ко мне, буду рад тебя видеть. За зиму наскучаешься без привычной работы, и вообще по родине…

— Родных у меня нет, а здесь, может быть, найду какую-нибудь «Пятницу».

— Не заблуждайся. Это не рыбозавод, где большинство девушки… Вот он, катер твой. Прыгай, и с богом!

Капитан крепко пожал руку своему бывшему помощнику.

— До встречи!

Катер отвалил от борта. Кряжев с любопытством смотрел на острые пики гор, покрытые первым нетающим снегом.

«Внизу цветут цветы. Чудно, — подумал он, — и вообще, говорят, зимой то снег под крышу, то дождь с ураганным ветром… Курилы…»

Еще гигантское крыло циклона не дотянулось до острова, а мрачная тень его угрожающе ползла с моря. Снежные облака, похожие на длинные когти дракона, протянулись по серому небосклону, и слабый проблеск утопающего солнца бессильно трепыхался на горизонте. Темень сжимала буксирный катер, а он, зацепившись лапами якоря за каменистый грунт, упорно клевал мертвую океанскую зыбь. И даже глупыши, эти ненасытные голуби, притихли в ожидании первого шквала. Все замерло перед бурей.

Тихо было и на маленьком буксирном катере. Тихо и безудержно падала стрелка барометра, лишь незакрепленная кастрюля шаркала, катаясь на камбузной плите, да тикали судовые часы, прикрепленные к стенке. Светящиеся стрелки еще не перевалили за двадцать ноль-ноль, а сонная одурь уже овладела командой. Утомленные постоянной качкой, матрос и механик лежали в узких койках.

Кряжев сидел в своей маленькой каюте за маленьким столом, большой, как краб над обломанной ракушкой, и писал начатый на острове дневник.

«Уже два месяца рулю на железной скорлупе, но не могу привыкнуть к тесной рубке, ограниченному району плавания и постоянному бездействию. Ушел последний китобой. Он оставил мне красавца-финвала. Я неудачно отбуксировал его к берегу и долго наблюдал за церемонией разделки. А теперь опустел рейд. На берегу лежит снег, а в домик, который мне дали, я не заглядывал больше недели. Сегодня ожидается ураганный ветер. Ребята молчат, но, я чувствую, волнуются. Я ведь один, а у них семьи. На берегу меня никто не ждет, если не считать тех десяти собак, которые еще раньше облюбовали мой дом и живут --">