Рейчел Уэллс - Кот по имени Алфи

единственного человека, которого знал. Моя жизнь перевернулась, сердце разбилось, а теперь я, судя по всему, еще и стал бездомным. И что прикажете в такой ситуации делать коту?

Я всегда был до крайности домашним. Я не сбегал по ночам на улицу, меня не тянуло охотиться и гулять по крышам с другими котами. Зачем, если есть мягкие хозяйкины колени, миска с едой и теплое место для сна? Еще недавно у меня была семья. Но теперь я ее лишился и впервые остался совсем один.

Сколько себя помню, я всегда жил с хозяйкой Маргарет в этом маленьком доме. Еще с нами жила Агнес – пожилая кошка, которая была мне как старшая сестра или, скорее, тетушка. Когда год назад Агнес отправилась в кошачий рай, я ужасно страдал и не думал, что смогу оправиться. Но Маргарет была рядом; мы оба обожали Агнес, оба тосковали по ней всей душой и после ее смерти разделили горе на двоих.

И вот недавно я узнал, какой невероятно жестокой может быть жизнь. Две недели назад Маргарет не встала утром с кровати. Я понятия не имел, в чем дело, поэтому поступил, как все коты: лег рядом с хозяйкой и принялся громко мяукать. К счастью, в тот день к Маргарет должна была прийти медсестра (она навещала ее раз в неделю). Услышав звонок, я скрепя сердце оставил хозяйку и выскользнул на улицу сквозь кошачью дверцу.

– Господи, что случилось? – встревоженно пробормотала медсестра, услышав мои истошные вопли. Когда она снова нажала на звонок, я аккуратно потрогал ее лапой, пытаясь привлечь внимание. Открыв дверь запасным ключом, медсестра вошла в дом и обнаружила безжизненное тело Маргарет. Пока она звонила кому-то по телефону, я неотступно сидел возле хозяйки, уже понимая, что она покинула меня навсегда. Потом какие-то люди пришли забрать Маргарет, и я снова начал громко мяукать. После их ухода я остался дома совсем один – и наконец понял, что моя жизнь уже не будет прежней. В тот вечер я мяукал, пока не охрип.

Джереми и Линда продолжали разговаривать, но я тихо спрыгнул с кресла и шмыгнул на улицу. Я побродил вокруг в надежде встретить знакомых, чтобы спросить у них совета, но время близилось к обеду, и все они сидели по домам. Тогда я направился к Мэвис, доброй и мудрой кошке, которая жила по соседству. Сев возле двери ее дома, я громко мяукнул. Из всех окрестных кошек она первая узнала, что Маргарет умерла – увидела, как выносят тело, и пришла меня поддержать. Мэвис была похожа на Агнес; в тот вечер она позволила мне плакать, пока не закончились слезы. И делилась со мной едой и молоком до приезда Линды и Джереми.

Услышав мое мяуканье, Мэвис высунулась из кошачьей дверцы, и я объяснил, что случилось.

– Значит, к себе они тебя не возьмут? – спросила она, глядя на меня грустными глазами.

– Нет. У них две собаки, а мне не очень-то хочется жить в одном доме с собаками.

Мы с Мэвис единодушно вздрогнули при мысли об этом.

– А кому бы хотелось? – сказала она.

– Вот только теперь я не знаю, что делать, – пожаловался я, изо всех сил стараясь не расплакаться. Мэвис села рядом. До недавнего времени мы не были особенно близки, но в трудную минуту она позаботилась обо мне, и я был благодарен ей за дружбу.

– Алфи, не позволяй им сдать тебя в приют, – твердо сказала она. – Я бы сама о тебе позаботилась, но не могу. Я уже немолода, и сил у меня осталось мало, а моя хозяйка – почти ровесница Маргарет. Придется тебе самому искать новую семью. – Она потерлась носом о мою шею.

– Но как это сделать? – спросил я. Никогда еще я не чувствовал себя таким испуганным и растерянным.

– Хотела бы я знать ответ, – вздохнула Мэвис. – Помни, чему научила тебя жизнь за последние дни, и будь сильным, Алфи.

Мы потерлись носами, и я понял, что пора идти. Я в последний раз скользнул в знакомую кошачью дверцу и обошел дом, который еще недавно был таким родным. Я старался подметить каждую черточку, чтобы забрать воспоминания в дорогу – я надеялся, что в трудные минуты они придадут мне сил. Я смотрел на безделушки и сувениры, которые Маргарет ласково называла «сокровищами»; смотрел на висевшие на стенах картины, словно видел их в первый раз; смотрел на ковер, потрепанный в тех местах, где я точил о него когти в бытность свою несмышленым котенком. Это был мой дом, а я был его котом. Теперь же я понятия не имел, кто я и чей.

Горе лишило меня аппетита, но я --">