Виктор Васильевич Ильин , Ольга Владимировна Власова , Татьяна Афанасьева Гончарова , Лев Николаевич Ржевский , Михаил Михайлович Тимофеев , Журнал «Сделай сам» - "Ласковые сети" кружева филе. Веселая аппликация... ("Сделай сам" №2∙1998)

платок.

Дышала на дворе июльская жара, а от ажурных белых «паутинок», казалось, пахло снегом, январская морозная узорь их радовала глаз, и кто-то уже читал знакомые стихи:

Меня закрывает от старых нападок

Пуховый платок твоего снегопада…

Во многих селениях Оренбуржья о пуховом платке говорят как о привычном и обыденном. Да и вязка его не представляет тайны: чуть ли не в каждом сельском доме платки вяжут. На мои расспросы некоторые мастерицы так и отвечали:

— У нас тут всегда платки вязали, и мы теперь вяжем…

— Да что о нем говорить? Всюду он известен, наш красавец. По радио небось каждый день про него поют:

И тебя, моя мама, согреет

Оренбургский пуховый платок.

Известен? Привычен?..

Но отчего же тогда всякий раз обновленно светлеет и радуется душа, отчего охватывает тихий трепет нежности и умиления, когда берешь в руки оренбургский ажурный пуховый платок?

По какому праву он навсегда «вселился» в Ленинградский музей этнографии и в павильон ВДНХ, в Москве?

Отчего желанным экспонатом входит в залы международных выставок произведений декоративно-прикладного искусства и изделий народных умельцев? Почему так страстно охотятся за ним заморские щеголихи, а композиторы и поэты слагают о нем песни?

Где истоки этой неветреной славы? Когда и кто впервые начал вязать пуховые платки?..

Начни вот так спрашивать, дознаваться — много вопросов набежит. А где взять ответы?

Вологодское кружево, расписная хохломская утварь, богородская деревянная игрушка, изделия кубачинских златокузнецов и мастеров Палеха, абрамцево-кудринская резьба… Об этих народных художественных промыслах написано много. Оренбургский пуховый платок, как ни странно, не стал пока предметом серьезных исследований.

Областной бибколлектор и фонды госархива помогли мне поднять, приблизить к себе почти все материалы, в которых так или иначе упоминается о пуховязальном деле в Оренбургском крае.

Пожелтевшие страницы газет, рукописных трудов… Вот отчеты секретаря Оренбургского губернского статистического комитета, выписки из «Трудов Вольного экономического общества», датируемые 1766 годом, полуистлевшая папка с деловыми письмами царских коммерсантов-животноводов, посетивших в разное время Оренбуржье. Любопытны исследования географа и историка Петра Ивановича Рычкова, путевые заметки о пуховязальном промысле Софьи Давыдовой, переписка оренбургского губернатора с чиновниками из Главного управления землеустройства и земледелия России, с министром внутренних дел…

Эти и некоторые другие архивные источники — каждый и все вместе — говорят о том, что оренбургское пуховое козоводство тесно связано с возникновением и ростом пуховязального промысла в крае. Издавна шло так: укреплялся промысел, повышались спрос и цена на козий пух — увеличивалось поголовье коз. И наоборот.

Первые сведения об изделиях из козьего пуха начали появляться еще в конце XVII века, когда русские, закрепившись на Урале, вступили в торговые отношения с местным населением.

Уральских казаков привлекла одежда калмыков и казахов, которые пригоняли на продажу скот и привозили кое-какие продовольственные товары. В лютую стужу и колючий северяк, когда даже русская шуба плохо держала тепло, узкоглазые калмыки гарцевали на своих низкорослых лошадках в легкой с виду одежде из козьих шкур и войлока. Целодневно в степи, под открытым небом…

«Как же они терпят такой холодище собачий в своей скудной одежонке?» — дивились казаки.

Дивились до той поры, пока не обнаружили, что под легкими шубейками у скотоводов теплые поддевки-телогрейки и шарфы, связанные из мягкого шелковистого пуха, начесанного с коз. Возьмешь в руки такой шарф — невесом и неслышен, но укутаешь им шею и плечи —

благодать: такое легкое невыдуваемое тепло никакая теплая шуба не подарит.

Изделия из пуха казаки стали выменивать на табак и чай…

— А кто, когда придумал коз чесать? спроса! я однажды знатного чабана совхоза «Туберлинский» Габдрашида Халниязова.

Габдрашид посмотрел на меня снисходительно-добрым взглядом, словно на ребенка, который вдруг решил узнать о том, когда люди стали есть и пить.

— Я всегда, всю жизнь чесал… И дедушка чесал, — скупо сказал Габдрашид как о прописной истине. Потом на его лице появилась виноватая улыбка, в глазах — --">