Илья Викторович Смирнов - Либерастия

не был записан в книге жизни, тот был брошен в озеро огненное").[5]

Со времен летописца Нестора "Откровение" Мефодия Патарского было хорошо известно образованным людям на Руси, "его рассуждениям безоговорочно верили, особенно после того, как одно из самых страшных для православного человека пророчеств сбылось в 1453 г." - т.е. после падения Константинополя.[6] Мрачные предчувствия оживлялись в преддверии каждой "круглой" даты от Сотворения мира. Особенно - перед 7000 годом (1492 от Р.Х.) Даже пасхалию довели только до этого рубежа, предполагая, что с наступлением "вечности" она не понадобится. Юрганов приводит "летопись" будущих событий с 1469 по 1492 г. , заранее составленную русским книжником по Мефодию Патарскому и Андрею Юродивому[7] Неосуществившиеся в 1492 г. ожидания переносились на 70 или 77 лет вперед - посредством манипуляций с магической "седмицей".[8] А на рубеже 1564 -1565 г. как раз и вводится тот особый режим управления, который вошел в историю под названием "опричнина".

По мнению историка, Иван Грозный сознательно возложил на себя историческую миссию "последнего благочестивого царя". Опричники - "избранные", потому-то их и не может осудить никакой человеческий суд, кроме царского ("...наши виноваты не были бы"), символика странного воинства - собачья голова на шее у лошади - прямо соотносится с пророчествами (с песьими головами изображались "нечистые народы Гога и Магога"), сам опричный террор как своими конкретными формами, так и масштабами бессмысленного кровопролития перекликается с апокалипсическими видениями. А.Л.Юрганов привлекает для подтверждения своей гипотезы большой фактический материал: тонкости богословской полемики царя с Андреем Курбским, детали полу-монашеского быта и причудливой архитектуры Опричного двора, технологию казней. В этом же контексте должна рассматриваться и известная концепция "Третьего Рима": после падения "Второго Рима", Константинополя, Московская Русь остается последним православным царством, "а четвертому (Риму- И.С.) не быти..." Оказывается, автор этой "русской идеи" инок Филофей в послании Василию Третьему (отцу Ивана Грозного!) прямо ссылался на авторитет все того же Мефодия[9].

Отдельный вопрос - о государственной символике.

Что за "ездец" (всадник) изображен на великокняжеских, а затем царских печатях? Юрганов доказывает, что отождествление его со св. Георгием - сравнительно позднее (ХVII в.) Почему на ранних печатях копье без наконечника? Да и копье ли это вообще? И почему в некоторых источниках "ездец" предстает голым или полуголым? Наконец, что за змей под ногами у коня? Ученый дает свой ответы на эти вопросы. На печатях изображен "царь-победитель", с которым отождествляется правитель Русского государства, "Третьего Рима". В руке у царя скипетр. А змей - не просто змей, а "аспид -кераст", символизирующий антихриста. Что же касается своеобразного одеяния всадника, то вот еще одна занятная характеристика апокалипсического "царя Михаила": "Восстанет царь отрок отроков Маковицких, идеже близ рая живяху, Адамови внуци: безгрешние же суть всии человецы, а не носят одеяние, но яко родишися тако и хождаху..."[10].

Таким образом неограниченное самодержавие получило внятную религиозную санкцию. Иван воспроизводит подвиги Нерона прямо в храме Божьем. "Все, что ему приходило в голову, одного убить, другого сжечь, приказывает он в церкви". Опричники в Александровском дворце носят монашеское черное одеяние, называют своего "игумена" "не иным именем как брат", тщательно соблюдают монастырский устав - с одним немаловажным усовершенствованием. "Редко пропускает он день, чтобы не пойти в застенок, в котором постоянно находятся много сот людей; их заставляет он в своем присутствии пытать или даже мучить до смерти безо всякой причины, вид чего вызывает в нем, согласно его природе, особенную радость и веселость. И после этого каждый из братьев должен явиться в столовую или трапезную, как они называют, на вечернюю молитву, продолжающуюся до 9 ..." (Из воспоминаний немцев-опричников И.Таубе и Э.Крузе)[11]. "Ты, Государь, аки Бог - и мала, и велика чинишь" (опричник Василий Ильин-Грязной). "Смерть бо, прочее, не мученье бывает, но врачеванье добрейшее и спасенье паче, и смотренье, державная, премудрости исполнено, удерживает бо яко намнозе греха устремленье, умры бо, рече, оправдися от нея" (монах Филипп Монотроп, Х1 в.. перевод с греческого)[12]. Нельзя не признать, что собранные в книге Юрганова фрагменты источников --">