Владимир Павлович Визгин - Спасённая дважды: советская теоретическая физика между философией и ядерным оружием

философские охранители марксистской идеологии забили тревогу.

Так, уже в 1920‑е гг. стало формироваться то философско-идеологическое давление, к которому физики вынуждены были так или иначе приспосабливаться. Иногда это давление резко возрастало и грозило разрушить ещё не окрепшую советскую теоретическую и ядерную физику, низводя их основы до уровня эфирно-механистических построений.

Дополнительное давление, угрожавшее существованию фундаментальных физических теорий и, тем самым, ядерной физике, носило техницистский, утилитаристский характер. Зачем заниматься якобы бесполезными для техники, заведомо оторванными от промышленности разделами физики? Ведь физика рассматривалась тогда и как «научный фундамент социалистической техники». Хотя техницистский пресс имел, как будто, иную природу, он, как правило, действовал совместно с философско-идеологическим.

Сначала мы рассмотрим, как в 1930‑е годы советским физикам приходилось выдерживать эти давления, сохраняя теоретическую культуру и достаточно высокий уровень исследований в области физики атомного ядра. Благодаря этому были созданы определённые «ядерный задел» и институционально-кадровый «ядерный потенциал», которые, несмотря на неизбежное их «рассеяние», вызванное началом войны, позволили начать разработку государственной программы по созданию ядерного оружия.

Вторая крупная встреча такого рода случилась в конце 1940‑х гг. (и эта встреча имела последствия и в 1950‑е годы), когда советской физике грозил идеологический разгром, связанный не только с обвинениями её в идеализме, но и с кампанией по борьбе с космополитизмом. На этот раз, судя по всему, бурно финиширующий атомный проект сыграл решающую роль в срыве тщательно подготовленной акции, напоминавшей по существу антигенетическую сессию ВАСХНИЛ 1948 г. И в последующие годы «ядерные аргументы» помогали физикам отражать философско-идеологические и утилитаристские наскоки властей или апеллировавших к их помощи недобросовестных или некомпетентных коллег.

В заключение мы коснёмся вопроса о том, насколько существенно на реализацию проекта могли влиять реальные философские воззрения учёных, а также затронем граничащую с философской этическую проблематику.

Предварительные публикации автора на эту тему — [1,2]. Весьма важными для меня были недавние работы А. В. Андреева, Г. Е. Горелика, С. С. Илизарова, А. Б. Кожевникова, Ю. И. Кривоносова, А. С. Сонина, К. А. Томилина [3—18]. Я признателен К. А. Томилину и И. С. Дровеникову за помощь и обсуждение.

Ⅰ. Спасение физики от философско-техницистского погрома — необходимое стартовое условие для разработки атомного проекта (30‑е гг.)

Доядерная предыстория

Хотя решающий этап в развитии ядерной физики начался после открытия в 1932 г. Дж. Чэдвиком нейтрона, теоретические основы этой науки — квантовая механика и квантовая теория поля — были созданы уже во 2‑й половине 20‑х гг., а теория относительности, также необходимая составная часть этих основ, ещё в 1‑м десятилетии ⅩⅩ в. Именно релятивизм (физический), а затем и кванты уже в 1920‑е годы попадают под огонь философско-идеологической критики. И если ещё в 1922 г. у В. И. Ленина [18] и Л. Д. Троцкого (на страницах только что созданного специального философского журнала «Под знаменем марксизма» («ПЗМ»)) находятся добрые слова в защиту А. Эйнштейна и теории относительности [19, с. 19], то уже в 1924 г. главный редактор этого журнала А. М. Деборин говорит о теории относительности как о «софистике, опрокидывающей весь мир…» и покоящейся «на тех же гносеологических принципах, что махизм, юмизм и пр.» (цитир. по [11, с. 17]).

Один из активнейших критиков «физического идеализма» и теории относительности физик А. К. Тимирязев в этом же журнале также в 1924 г. резюмировал своё сопоставление этой теории с философией марксизма следующим образом: «От теории Эйнштейна до диалектического материализма — „дистанция огромного размера“» (цитир. по [11, с. 201]). Стоит заметить, что в 1920‑е — 1930‑е гг. Деборин возглавлял авторитетную группу философов (так называемых «диалектиков», а позже — «меньшивиствующих идеалистов»), резко полемизировавших с другой, также весьма «весомой» в те годы, группой философов-«механистов», к которой принадлежал Тимирязев-младший (см. об этом [19, 20]).

В середине 20‑х гг. «механисты», к которым вслед за --">