Анатолий Васильевич Торкунов , Алексей Иванович Подберезкин , Сергей Евгеньевич Нарышкин - Великая Победа. Военная дипломатия

не стала неожиданностью для союзников, опасавшихся, что их сообщение явится для Сталина «разорвавшейся
бомбой» (так окрестили вести о «Трайденте» для
СССР в кругах Форин-офиса)4. «Сдержанность
его тона, — комментировал из Москвы британский посол А. Керр, — на мой взгляд, не должна вводить нас в заблуждение о том, что он не
испытывает настоящей тревоги и возмущения
и что его вера в наши намерения не была серьезно подорвана. Он не преувеличивает того
впечатления, которое это новое разочарование
наверняка произведет на народ, которому предстоит еще одна голодная зима, и на Красную армию, которая поймет, что ей придется и дальше
нести на себе главное бремя сухопутной войны
еще месяцев десять или около того»5.
Получив этот ответ главы советского правительства, Черчилль решил дать более развернутое оправдание позиции союзников и с
согласия Рузвельта направил Сталину новое
послание, полученное в Москве 19 июня. При

8

его составлении премьер прислушался к совету
Керра, который подчеркивал, что единственная
надежда смягчить последствия решения о новой отсрочке второго фронта — это срочно провести встречу на высшем уровне с тем, чтобы
Сталин не чувствовал, что важнейшие решения
коалиционной войны принимаются без участия
СССР. Иначе, заключал посол, эта новая отсрочка «окончательно утвердит Сталина и его народ
в их глубоком убеждении (которое только-только начало ослабевать) в том, что мы и американцы не ведем с ними честную игру, а намеренно
даем им истечь кровью до самой смерти»6. Соответственно, в конце послания Черчилль, словно
в ответ на недовольство Сталина исключением
СССР из принятия важнейших стратегических
решений, предложил провести встречу «большой тройки» на военной базе в Скапа-Флоу на
севере Шотландии.
Однако оправдательный тон послания был,
видно, Черчиллю в тягость. Свое подлинное
настроение премьер откровенно изложил в телеграмме Керру от 16 июня: «Как Вы увидите
из моей последующей телеграммы, я посылаю
Сталину мягкий ответ. В то же время нам нет
нужды извиняться. Наша стратегия и наступление в Средиземноморье, по всей вероятности,
оттягивают германское наступление в России
и, значит, оказывают им огромную услугу. Вам
следует проявлять твердость в отношении любых новых жалоб... В сложившейся обстановке
ничто не заставит меня пойти на то, что, по мнению моих советников и моему собственному
убеждению, будет не чем иным, как бесполезным истреблением британских войск на берегах Канала только ради того, чтобы рассеять советские подозрения. Я порядком устал от этих
постоянных выговоров, продиктованных лишь
одним хладнокровным эгоизмом и полным
презрением к нашим жизням и благополучию.
В удобный момент Вы можете по-дружески намекнуть Сталину, что не безопасно обижать две
западные державы, чья военная мощь растет
с каждым месяцем и которые в будущем могут
быть полезны России. Даже мое долготерпение
имеет предел»i.
Однако расчет британского премьера
оправдать решения «Трайдента» не сработал.
Сталин обоснованно видел в Черчилле главного вдохновителя двойной игры союзников в вопросе о втором фронте и ответил ему гневным
посланием от 24 июня, в котором с цитатами
перечислялись все предыдущие обещания премьера на сей счет. В заключение послания го-

Дипломатия освобождения
ворилось: «...Это Ваше ответственное решение
об отмене предыдущих Ваших решений насчет
вторжения в Западную Европу принято Вами
и Президентом без участия Советского Правительства и без какой-либо попытки пригласить
его представителей на совещание в Вашингтоне, хотя Вы не можете не знать, что в войне
с Германией роль Советского Союза и его заинтересованность в вопросах второго фронта достаточно велики.
Нечего и говорить, что Советское Правительство не может примириться с подобным игнорированием коренных интересов Советского
Союза в войне против общего врага. Вы пишете мне, что Вы полностью понимаете мое разочарование. Должен Вам заявить, что дело идет
здесь не просто о разочаровании Советского
Правительства, а о сохранении его доверия к союзникам, подвергаемого тяжелым испытаниям.
Нельзя забывать того, что речь идет о сохранении миллионов жизней в оккупированных районах Западной Европы и России и о сокращении
колоссальных жертв советских армий, в сравнении с которыми жертвы --">