Фёдор Давыдович Свердлов - Ошибки Г. К. Жукова (год 1942)

простым материалом, а на нем стопка листов с текстом присяги. Маленький столик в стиле рококо сиротливо терялся среди окружавших его предметов в этом почему-то мрачном кабинете.

Все командиры были подавлены величием момента, размерами окружающих предметов и чувствовали себя одиноко и сиротливо, как маленький столик.

Наконец, в глубине кабинета открылась дверь, и в него ввалился Маршал Кулик – солидной величины человек. Его лицо было буро-красным и довольно внушительным по своему размеру. Все хором «рявкнули»: «Здравствуйте!» Маршал слева направо прошел строй, его взор ничего не отражал, а его взгляд был направлен «в ничто». Затем Кулик зашел за свой стол, отчего последний стал ниже и меньше, лишь бронза канделябров продолжала горделиво поблескивать. Кулик загородил спиной большое окно, которое и без того давало мало света, кабинет тоже стал значительно меньше. Хотя тогда у маршалов была довольно скромная экипировка, без золота погон и блеска подавляющих регалий, но Кулик, распространяя легкий запах алкоголя, блистал, и все пожирали его глазами. Перед тем, как приступить к процедуре приема присяги, маршал, по давно заведенной у нас традиции, «закатил» речь. Однако, она была не той, которую обычно говорят большие начальники. Не той, где в первой части широко освещается международная обстановка и катастрофически безвыходное положение в капиталистическом мире, а во второй – наши головокружительные успехи и, наконец, в третьей части обыкновенно указываются некоторые наши недостатки (часто смазывающие вторую часть) и стоящие перед нами задачи. Стоявшие командиры впервые услышали речь экспромтом, без шаблона и без предварительной подготовки теми, кто их пишет, для тех, кто их произносит. Речь состояла из каких-то совершенно не связанных между собой и бессмысленных в отдельности фраз. Это была чистейшей воды ахинея, бред полупьяного. Самое страшное было то, что перед командирами стоял не только маршал, но, что самое ужасное, -первый заместитель Народного Комиссара Обороны СССР.

Конечно, довоенные полководцы, безусловно, были смелы и талантливы, они вышли из народа благодаря природным дарованиям. Их родила революция, их закаляла и обучала Гражданская война. Среди них такие светлые имена, как Чапаев, Щорс, Пархоменко, Лазо и другие. Но после окончания Гражданской войны прошло немало времени, бурно развивались технические средства борьбы. Машинный период ведения войн дал огромный толчок развитию авиации, танков, автотранспорта и ряду другой техники. Словом, все двигалось бурно вперед, а многие наши военноначальники оставались на прежней точке своего развития. Появилась острая необходимость не только в пересмотре организационной структуры Красной армии, но и необходимость в изменении тактических и оперативных взглядов в военном искусстве, а те военноначальники, которые оставались на тактических и оперативных взглядах времен Гражданской войны, оказались тормозом в нашем развитии.

За год или полтора до Великой Отечественной войны в нашей Армии начали спешно создаваться мотомехдивизии, танковые и другие подвижные и ударные соединения, но к началу войны они не были укомплектованы, не имели техники. Перед нами в первый же день войны стал враг не только с совершенной техникой, но и с более чем двухлетним боевым опытом, полученным в войнах на западе. А ведь маршал Кулик и ему подобные, командовали фронтами и армиями, и потребовались сотни тысяч смертей, чтобы понять, как неспособны они руководить войсками в современных условиях ведения войны.

Лишь великий советский народ в эти трудные дни для Отчизны остался непоколебимым, невиданно могучим в своей силе, в воле к победе, в любви к Родине и умении прощать виновных. Вся тяжесть ошибок заевшихся и зазнавшихся тупиц легла на плечи народа. Ни стремительное наступление беспощадно сеющего смерть врага, ни кровь, ни огонь, ни танки, ни массовые бомбежки, ни голод и лишения не могли сломать советского человека. Армии отходили, а кое-где и бежали. Целые соединения попадали в окружение, теряли связь и управление. Но ни на одно мгновение наши люди не думали о капитуляции, не теряли веры в нашу победу над врагом. Высокий моральный дух и фанатическую любовь к Родине враг не в силах был сломить. Стойкость наших людей перед завоевавшими и поставившими на колени всю Европу гитлеровцами пугала и приводила их в трепет, она восхищала наших друзей, она стала примером и --">