Илья Исаевич Левит - Трумпельдор

нас важно, что эти люди (с «квитанцией») не засчитывались кагалу. То есть общее число рекрутов, которых надо было поставить, не уменьшалось, а количество людей, подлежащих призыву, уменьшалось. Так что иной раз детей бедняков сдавали даже не вместо недоимок, а просто потому, что не хватало взрослых парней. И стон стоял над еврейскими местечками при каждом рекрутском наборе. Брали детей, и никакого противодействия евреи оказать, конечно, не могли. Для начала сдали в солдаты всех «антисоциальных», даже тихих сумасшедших («подмазывая», если надо, приемную комиссию). Но таких ведь немного. А рекруты требовались каждый год, и евреи начали воровать людей друг у друга, чтобы сдать «чужих» евреев в своем кагале и тем самым уменьшить число «своих», подлежащих призыву. На службе у кагалов появились люди — тоже евреи, которых называли «ловцами» или «хаперами» (от глагола «хапать»). И они «хапали» «чужих» евреев. В книге «Берко-кантонист», которую мы читали в детстве, это описано.

Вот печально-анекдотический случай тех горьких дней… Хаперы украли у корчмаря сына-подростка. Корчмарь вступил с ними в переговоры, обещал им пятьдесят рублей (тогдашних!) и другого, менее любимого им сына. Они имели глупость согласиться. Получили деньги и другого мальчика, а он на осмотре в приемной комиссии оказался девочкой. Тогда смешно не было.

Но посмотрим теперь, что станет с новоиспеченным государевым солдатом-ребенком, когда он вместе с товарищами по несчастью отправится (под охраной!) на государеву службу.

Для начала ему предстоит путь пешком, часто за много сотен километров, в «нееврейские» места — туда, где расположена школа кантонистов. Это уже само по себе тяжелое испытание. Не все его выносят.

Однажды ехал Герцен в ссылку. Сидит он в придорожном трактире, пьет чай. Подходит офицер, просит разрешения присесть к столику (весь этот классический рассказ я воспроизвожу сокращенно и по памяти) и говорит, что оно, конечно, начальству виднее, а вообще-то ужасно: набрали ораву жиденят, и вот ведет он их, дай Бог, если половину живыми доведет. Эпидемий нет, но маленькие дети без матери, по десять часов в день идут пешком, так что… И вот Герцен увидел их. До конца своих дней он считал это очень тяжелым зрелищем, а он много чего повидал в жизни и не так уж любил евреев. А ведь этой команде еще повезло. Их вел добряк-офицер, не наживавшийся, видимо, на пайках бедных детей. (А многие, конечно, наживались.)

Но, положим, дошагал наш солдатик до места и оказался в школе кантонистов. Там были, конечно, не только еврейские дети. Например, после разгрома польского восстания 1830–1831 гг. попало туда много детей польских повстанцев, да и кого там только не встречалось. Но если для других попасть в школу кантонистов считалось редким невезением, то для еврея это была угроза номер один.

А дальше до восемнадцати лет дети находились в этой школе^[1]. И тут тоже многое зависело от везения. Если директор (какой-нибудь пожилой генерал или полковник), врач и священник (конечно, православный) были приличными людьми, не очень воровали, не терроризировали детей — вполне можно было выжить. Но случалась и нередко ситуация прямо обратная. А с еврейскими детьми вставал и религиозный вопрос. Формально на них не должны были давить, чтобы крестились, но на деле частенько происходило обратное при поддержке с самого верха. Николай I давал понять, что желает крещения как можно большего числа евреев. Действовали и пряником — крестившемуся был положен царский подарок, 25 рублей — сумма для нищего жиденка изрядная, но больше полагались на кнут. (Как и во всем другом при Николае I. Ведь не случайно имя императора «Николай Павлович» народ переиначил в «Николай Палкин»). Подлую роль тут иногда играли унтер-офицеры из крестившихся евреев. Дрожали они за свое место. Лучше ведь было в школе кантонистов, чем на Кавказе под пулями чеченцев. Боялись, чтобы не заподозрили их в сочувствии жиденятам. Но твердыми оставались в этом вопросе евреи, даже дети, особенно те, что были чуть постарше. Потому и соглашались брать совсем маленьких, что их легче было сломить. И дело было не только в том, что ребята постарше с большей твердостью выдерживали порку и другие издевательства. Многие армейские попы жаловались, что молодые евреи, успевшие поучиться в хедерах или даже в ешивах, лучше «батюшек» разбираются в богословских вопросах. Так что миссионерские беседы о преимуществах --">