Юлия Зораховна Кантор - Невидимый фронт. Музеи России в 1941–1945 гг.

противоречивых сведениях очевидцев, в музейных фондах и кинохронике… Так годами по крупицам накапливался трудный, эмоционально заряженный материал для книги, которую вы держите в руках.

Юлия Кантор

Глава I Между правдой и мифом Музеи на идеологическом фронте

«“Гитлер совершил гнусное и вероломное нападение и обрек себя на гибель”, – продиктовал Орбели сегодня [22 июня. – Ю. К.] корреспонденту “Ленинградской правды”. Оторвав взгляд от календаря, академик неожиданно произнес: “Наполеон, если не ошибаюсь, вторгся в Россию тоже в июне… двадцать четвертого июня?!”»^[1] – даже если этот сюжет первого дня Великой Отечественной войны, воспроизведенный в хрестоматийно известной книге «Подвиг Эрмитажа», является апокрифом, он является знаковым. Как знаковым стало и появление в первые же сутки после начала нацистской агрессии на СССР песни «Священная война», в тексте которой явственно слышится отсыл к дореволюционной патриотической риторике. Так интуитивно интеллигенция уловила главное, вокруг чего готово было консолидироваться общество – борьба за независимость Отечества, далеко не у всех ассоциирующегося с социалистическим строем. А партийно-государственное руководство, уловившее этот, единственно верный импульс, впервые за почти четверть века существования советской власти, страны решилось на идеологический «реверс».

Обрушившаяся на СССР 22 июня война в первые же дни выявила острую необходимость перестройки агитационно-пропагандистской работы. На фоне привычных идеологем, прославляющих советский строй и мобилизующих на защиту социалистического отечества, появились иные – подчеркивающие историческую связь СССР с дореволюционной Россией, с ее полководцами и былой ратной славой. Принято считать, что импульс этому направлению агитпропа на первых этапах Великой Отечественной дало выступление И. В. Сталина 3 июля 1941 г., в котором глава государства предпринял экскурс в прошлое: «История показывает, что непобедимых армий нет и не бывало. Армию Наполеона считали непобедимой, но она была разбита попеременно русскими, английскими, немецкими войсками. Немецкую армию Вильгельма в период первой империалистической войны тоже считали непобедимой армией, но она несколько раз терпела поражения от русских и англо-французских войск и, наконец, была разбита англо-французскими войсками. То же самое нужно сказать о нынешней немецко-фашистской армии Гитлера. Эта армия не встречала еще серьезного сопротивления на континенте Европы. Только на нашей территории встретила она серьезное сопротивление. И если в результате этого сопротивления лучшие дивизии немецко-фашистской армии оказались разбитыми нашей Красной Армией, то это значит, что гитлеровская фашистская армия так же может быть разбита и будет разбита, как были разбиты армии Наполеона и Вильгельма»^[2].

Однако, как свидетельствуют документы, эту тему сделали доминирующей научные сотрудники советских музеев, причем самого различного профиля – от художественных до краеведческих. В отличие от непростительно долго молчавшего Верховного главнокомандующего, обратившегося к народу лишь 3 июля 1941 г., музейщики вступили в диалог с соотечественниками-посетителями, в том числе с теми, кому предстояло уходить на фронт, немедленно, с первых же дней войны. К теме героического прошлого и его неразрывной связи с настоящим как к актуальному патриотическому стимулу первым в стране обратился ленинградский Музей Революции (ныне Государственный музей политической истории России). Работу над выставкой, посвященной ратным подвигам русского воинства, музей начал 24 июня 1941 г.^[3] «В галерее Дворца искусств (бывший Зимний дворец) музей Революции открыл в воскресенье [29 июня. – Ю. К.] новую выставку “Героика великого русского народа”. Выставка заканчивается материалами о великой отечественной войне со злейшим врагом человечества – немецким фашизмом»^[4]. Музей Революции уже с конца июня целенаправленно и системно собирал материалы о Великой Отечественной – сработал опыт – недавнего, «незнаменитого» советско-финляндского конфликта. Тогда оказавшиеся фактически в прифронтовой полосе музейщики сформировали отличную коллекцию разнообразных материалов, которые сразу были отправлены в запасники, а часть – и в спецхран. (Экспозиционно востребованной она оказалась лишь во время Великой Отечественной, когда в --">