Александр Вячеславович Майоров - Русь, Византия и Западная Европа: Из истории внешнеполитических и культурных связей XII—XIII вв.

избрания киевского великого князя голосами шести старейших князей Руси.

Вероятно, не будь татищевской «Истории», — замечает А.П. Толочко, — Роман Мстиславич фигурировал бы в современной историографии как любопытный персонаж, многолетний возмутитель спокойствия в Южной Руси, внесший свою лепту в общее падение авторитета Киева и киевского князя <…> Татищев же привел несколько текстов, из которых следовало, что Роман был государственным деятелем, мудрым реформатором, незаурядным дипломатом.^[4]

Если исключить из научного оборота упомянутые татищевские тексты, то, как утверждает новейший исследователь, Роман едва ли смог бы заслужить ту высокую репутацию, которой он пользуется в историографии. Этот князь — «по преимуществу скандалист и склочник», «князь второго плана», «проживший жизнь бездарно и окончивший ее по недоразумению, погибнув в случайном столкновении».^[5]

Подобные оценки представляются нам слишком поспешными. Хочется спросить сурового новейшего критика: а как же быть с той действительно высокой репутацией, которой пользовался Роман уже у своих современников — русских и польских летописцев XIII в., — репутацией, которая никак не могла зависеть от текстов Татищева или мнений новейших историков? Нельзя забывать, что древнерусские летописцы видели в Романе Мстиславиче великого князя, самодержца и даже царя.^[6] «Великим князем» называет его новгородский паломник и писатель начала XIII в. Добрыня Ядрейкович, ставший впоследствии архиепископом Антонием.^[7] Вовсе не питавший к Роману добрых чувств польский хронист Винцентий Кадлубек, также бывший его современником, признавал, что галицко-волынский князь «в короткое время вознесся так высоко, что стал полновластно управлять почти всеми русскими землями и князьями».^[8]

Тем не менее обличительный пафос высказываний А.П. Толочко по поводу «татищевских известий» о Романе Мстиславиче, по-видимому, произвел сильное впечатление на некоторых современных исследователей, пересмотревших свои прежние взгляды в отношении этих известий.

К примеру, можно указать на эволюцию взглядов Н.Ф. Котляра. В недавнем прошлом историк убежденно доказывал вероятность сообщения «Истории Российской» о проекте «доброго порядка», полагая, что источником его была начальная часть Галицко-Волынской летописи за первые пять лет XIII в., содержавшая жизнеописание Романа Мстиславича, не сохранившееся до нашего времени.^[9] В дальнейшем Котляр отказался от своих слов, посетовав, что испытывал в свое время сильное влияние идей Б.А. Рыбакова и потому не мог быть объективным в отношении оценки татищевского известия о проекте Романа.

«Вслед за Б.А. Рыбаковым и другими учеными автор этих строк признал документ (проект "доброго порядка". — А.М.) заслуживающим доверия, — пишет Н.Ф. Котляр. — Однако недавно А.П. Толочко подверг его источниковедческому анализу и сопоставил с политическими идеями 20-х — 30-х годов XVIII в., которые вызревали среди передовых кругов дворянства Российской империи. Историк признал его произведением, вероятнее всего, самого Татищева, политическим памфлетом, направленным на пропаганду ограничения самодержавия в России. Его аргументы представляются вероятными».^[10]

На этом перемены во взглядах Н.Ф. Котляра не закончились. Через некоторое время историк стал склоняться к своим прежним выводам, полагая, что все-таки «не исключена возможность заимствования» Татищевым Романова проекта из «утраченной начальной части Галицко-Волынской летописи за первые пять лет XIII в.».^[11] В последней своей работе, содержащей биографический очерк о Романе, Котляр вообще не упоминает о проекте 1203 г.^[12]

Не менее значительным колебаниям подвержены взгляды Котляра и по поводу известия Татищева о посольстве к Роману римского папы, помещенного в «Истории Российской» под 1204 г. В одной из недавних своих работ историк характеризует его как «интересный рассказ», который, «возможно, происходит из какого-то древнего, современного галицко-волынскому князю источника».^[13] В новом издании той же работы Котляр преподносит рассказ о папском посольстве в Галич лишь как «забавную историю», происходящую из «легендарного источника». «Некоторые историки считали этот рассказ Татищева заслуживающим доверия, — продолжает Котляр. — Однако, как мне кажется, эта история — не что иное, как реминисценция позднейших --">