Майкл Дэвид-Фокс - Витрины великого эксперимента. Культурная дипломатия Советского Союза и его западные гости, 1921-1941 годы

семинара Леопольда Хеймсона (Haimson) по истории революционной России и вместе с Марком фон Хагеном (Hagen) подробно изучал период 1920-х годов. Но не меньшее значение, чем все вышеперечисленное, имели для меня мои первые поездки в Советский Союз и время, проведенное в России после 1991 года.

Свой первый визит в Москву и Ленинград летом 1987 года я предпринял с целью более углубленного изучения русского языка. Затем в 1989-м полгода провел в России благодаря первой программе прямого академического обмена между МГУ им. М.В. Ломоносова и Йельским университетом. В 1990–1991 годах я в течение года работал в России над диссертацией и оказался в числе первых иностранцев, допущенных в бывший Центральный партийный архив Института марксизмаленинизма (ныне — Российский государственный архив социальнополитической истории, или РГАСПИ), а также вторым за всю историю иностранцем, работавшим как исследователь в Московском партийном архиве (ныне — Центральный архив общественно-политической истории Москвы, или ЦАОПИМ). Для историков моего поколения 1990-е годы стали исключительным временем. «Архивная революция» придала нам уверенности в том, что мы можем исследовать любые темы и излагать результаты своих изысканий по-новому. Не менее важным было и то, что теперь у меня появилась возможность подолгу бывать в России. С конца 1950-х и до 1991 года академический обмен между нашими странами регулировался межгосударственными соглашениями и чиновниками, поэтому организовать поездку в СССР было трудно. С 1992-го по 2004 год я мог приезжать в Россию почти ежегодно и оставался здесь на продолжительное время. В отличие от некоторых американских и европейских коллег, я быстро адаптировался к жизни в России и всегда с удовольствием возвращался сюда. Время, проведенное в этой стране, безусловно, оказало на меня большое влияние и в личностном, и в профессиональном плане. В одну из моих поездок, в 1997 или 1998 году, я впервые обратил внимание на то, что в списке рассекреченных документов, висевшем на стене читального зала Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), появилась прежде «секретная часть» фонда Всесоюзного общества культурной связи с заграницей (ВОКС), — в тот момент и родилась идея этой книги.

В течение многих лет, когда я подолгу работал в России, мне часто приходилось слышать, что по-настоящему понять советскую систему может только тот, кто в ней жил, и что посторонним, т.е. иностранным исследователям, таким как я, трудно до конца постичь Россию. Я придерживаюсь другого мнения. Конечно, знание о явлении или событии изнутри — ключевое, но и взгляд со стороны не менее значим: он может обнаружить в привычном явлении нечто новое. Более того, проецирование жизненных реалий, основанных на «знании изнутри» позднего советского периода, на уже совершенно другую эпоху 1920–1930-х годов таит в себе очевидные опасности. Мастерство историка никак не связано с национальностью. Однако (и в этом различие между профессиональным историком XXI века и большинством, хотя и не абсолютным, западных наблюдателей-интеллектуалов, приезжавших в Советский Союз, о которых я пишу в данной книге) «взгляд со стороны» может только тогда открыть что-то новое, когда это взгляд хорошо осведомленного обозревателя. Поэтому в каждой своей командировке я старался воспользоваться советами и помощью российских коллег, по той же причине, в более широком контексте, западная историография России неизбежно теснейшим образом связана с российской историографией.

Хотя научные знания по истории России и Советского Союза сейчас более интернациональны и, следовательно, более единообразны, чем двадцать и даже десять лет назад, все же существуют большие различия между академическими школами разных стран. Сохраняются крайне важные особенности научного стиля и языка, которые даже очень хорошие переводчики не могут сгладить (а иногда и не должны этого делать). Я хорошо усвоил данный урок, когда в качестве редактора-составителя старался обеспечить должный уровень двух сборников, куда вошли переводы выдающихся работ американской историографии по императорскому и советскому периодам истории России^{3}.

В те десять лет, когда я собирал материалы и писал книгу, которую вы сейчас читаете, я также потратил немало сил и времени как один из трех основателей и главных редакторов американского журнала с русским названием «Kritika». Журнал уделяет особое внимание обзору --">