Александр Иосифович Неусыхин - Общественный строй лангобардов в VI-VII веках

жителей, занятых работой на своих полях" [12]. И хотя деятельность герцогов привела к завоеванию лангобардами значительной части Северной и Средней Италии и даже к попыткам осады Рима (580 г.) и Неаполя (581 г.), окончившимся, правда, неудачно, - но разрозненность их сил и противоречивость интересов не позволили им справиться с внешними врагами в лице восточных (австразийских) франков. В ответ на набеги лангобардов и саксов в южную Галлию и Бургундию франки предприняли в начале 80-х гг. при Хильдеберте II несколько походов (582 и 584 гг.) в Северную Италию и вступили в союз с Византией. Способность сопротивления лангобардов франкам была в этот момент ослаблена еще и тем, что (наряду с продолжением лангобардских завоеваний в Сполето и Беневенте) целый ряд герцогов Северной Италии переходил на службу к империи в качестве федератов. Лангобарды принуждены были в 584 г. подчиниться франкам и вступить в зависимость от них. Перед лицом угрозы со стороны франков и Византии герцоги решили для организации отпора восстановить объединяющий военно-политический центр в лице королевской власти и избрали королем сына Клефа Аутари (в его избрании участвовали главным образом герцоги и их дружинники) [13]. Но в виду того, что к этому времени сами герцоги со своими дружинниками уже успели захватить лучшие земли, установление королевской власти было реально невозможно без создания ее материального базы в виде фонда королевских земельных владений, из которого король мог бы черпать ресурсы для вознаграждения своих слуг и дружинников и который служил бы экономической опорой его власти. Поэтому герцоги решили уступить новому королю половину своих земельных владений, и притом таким образом, чтобы король получил в пределах каждого герцогства значительные земельные комплексы. Об этом вынужденном компромиссе герцогской и королевской власти, собственно, и говорит Павел Диакон во втором из разбираемых нами текстов, гласящем: "В это время все тогдашние герцоги в целях восстановления королевской власти уступили в пользу короля половину всех своих владений с тем, чтобы [доходами] с них мог жить сам король и чтобы за их счет могли прокормиться его дружинники и должностные лица. А зависимое покоренное население было распределено между лангобардскими поселенцами" [14]. Последняя фраза приведенного текста, как будто напоминающая рассказ Павла Диакона о превращении части римлян в "трибутариев" однако, весьма сильно отличается от него полным отсутствием упоминания о взимании каких бы то ни было "третей, в виде ли дани, оброка или (тем более!) в форме уступки лангобардам "трети" земельных владений. Да и самое указание на пользование лангобардами "третью" доходов римлян в первом тексте Павла Диакона вызывает у историков большие сомнения. Так как это указание стоит совершенно изолированно и так как Павел Диакон черпал данные о событиях VI в. из вторых и третьих рук, то весьма возможно, что он привлек для объяснения какого-нибудь темного места одного из своих скудных источников термин “tertia”, навеянный хорошо известными ему отношениями в Либурии (области между герцогствами Беневентом и Неаполем), где действительно существовал во времена Павла Диакона слой зависимых держателей "терциаторов" [15]. Однако такое перенесение термина, - если оно только имело место, - является совершенно неправомерным, так как происхождение слоя терциаторов в Либурии объясняется, по-видимому, местными особенностями [16]. Во всяком случае, молчание всех остальных лангобардских источников (кроме либурийских) о каких 6ы то ни было " третях" само по себе весьма примечательно. По-видимому, между лангобардами и римлянами вовсе не было урегулированного, систематического раздела земель: дело ограничилось земельными захватами, в результате которых родовые группировки подверглись дроблению и постепенно стали распадаться на более мелкие хозяйственные единицы, а свободные лангобарды превратились в земельных собственников. Разумеется, эти собственники весьма резко (и чем дальше, тем все резче) отличались друг от друга по своему социально-экономическому положению и по размерам своих владений, но, несмотря, на эти отличия, в той или иной мере эксплуатировали труд зависимого римского населения, т.е. главным образом колонов. Может быть, отдельные мелкие свободные римские собственники попали в зависимость от лангобардов, но вряд ли это можно утверждать относительно основной массы римских --">