Вячеслав Васильевич Фомин - Варяги и варяжская Русь. К итогам дискуссии по варяжскому вопросу

подводил черту в 1897 г. П.Н. Милюков, «его главные доказательства норманизма до сих пор остаются классическими». Байеру приписывают введение в научный оборот Вертинских анналов, показаний Лиудпранда, епископа Кремон-ского, византийского императора Константина Багрянородного, сближе­ние «варягов» русских летописей с «варангами» византийских источников и «верингами» скандинавских саг, суждение, что имена русских князей и их дружинников звучат по-скандинавски. В историографии в качестве непреложной истины существует еще одно мнение, разделяемое как сто­ронниками, так и противниками норманизма. Согласно ему, Байер пер­вым поднял и вопрос о происхождении варягов-руси, т. е. он является не только родоначальником норманизма, но и родоначальником варяж­ского вопроса вообще. На работы ученого по варяго-русскому вопросу имеется еще один взгляд. В 1836 г. Ю.И. Венелин заметил, что его рас­суждения о «варягах есть попытка пояснить собственно не русскую, а шведскую древность».

К числу основоположников норманской теории принято также отно­сить Г.Ф. Миллера (1705-1783) и А.Л. Шлецера (1735-1809). Миллер, не окончив университетского курса, в ноябре 1725 г. приехал в Россию, ставшую для него новой родиной. Его вклад в развитие норманизма обычно измеряют диссертацией «О происхождении имени и народа рос­сийского», забракованной его коллегами. Что она из себя в целом пред­ставляла, сразу же определил М.В. Ломоносов, указав в 1749 г. в замеча­ниях на «доводы господина Миллера, у Бейера занятые». В 1761 г. он был более конкретен в своем выводе: «Миллер в помянутую заклятую дис­сертацию все выкрал из Бейера; и ту ложь, что за много лет напечатана в «Комментариях», хотел возобновить в ученом свете». Много лет спус­тя В.О. Ключевский произнес практически те же самые слова: Миллер своими изысканиями «сказал мало нового, он изложил только взгляды и доказательства Байера». Немецкий историк П. Гофман в 1961 г. также констатировал, что диссертация Миллера «в основном лишь обобщала и систематизировала взгляды Байера».

Шлецер прожил в России несколько важных для себя лет (1761-1767), определивших не только его научные интересы, но и его весьма значимое место в русской и европейской науке в целом. За его плечами были Виттенбергский и Геттингенский университеты, пребывание в Швеции (1755-1758), где он хорошо изучил шведскую историографию. В 1768 г.

Шлецер опубликовал в Германии работу «Опыт анализа русских ле­тописей (касающийся Нестора и русской истории)», основные положения которой были развиты в его знаменитом «Несторе», изданном в пяти томах в 1802-1809 гг. в Геттингене (в русском переводе они слиты в три тома). Едва только приступив к изучении русской истории, он уже знал, какими принципами будет в этом деле руководствоваться. Первый из них, высказанный в июне 1764 г. в плане работы над историей России, гласил, что русская нация «обязана благодарности чужеземцам, которым с древних времен одолжена своим облагорожением»9. Кого и за что дол­жны благодарить русские, ученый обстоятельно разъяснил в «Несторе»: в Восточной Европе до прихода скандинавов «все было покрыто мра­ком», там люди жили «без правления», «подобно зверям и птицам...», «жили рассеянно... без всякого сношения между собою». И скандинавы, убеждал он, должны были не только «со временем распространить чело­вечество в таких странах, которые, кажется до тех пор были забыты от отца человечества», но именно они «основали русскую державу». В нау­ке принято приписывать этот ключевой постулат норманизма Шлецеру, хотя он лишь повторил давнюю мысль шведских историков, предельно четко сформулированную Ю. Тунманном в 1774 году. Согласно второ­му принципу, изложенному в марте того же 1764 г. в письме астроному и физику Ф. Эпинусу, «без истории древних европейских народов, ко­торая требует профессиональные филологические знания, без древней шведской истории... наконец, без критического усвоения славянского языка в русской истории делать нечего»13. Шлецер, особо выделив швед­скую историю, окончательно превратил ее в ту отправную точку, от ко­торой в обязательном порядке следовало отталкиваться при реконструк­ции истории Древней Руси.

В отношении того, что Шлецер внес в развитие идей норманизма, представителями разных взглядов на этнос варягов высказаны весьма схожие суждения. Так, М.О. Коялович констатировал, что даже норманисты «соглашаются, что к исследованию Байера Шлецер не прибавил ничего --">