Владимир Гусейнович Наджафов - Пакт, изменивший ход истории

Мой интерес к теме советско-германского пакта сохранялся и в дальнейшем, будучи отчасти реализован в монографии о внешней политике США в 1935–1941 годах^{6}. Но лишь отчасти. Оставалось желание углубиться в тему, особенно в проблему, которая все еще вызывает споры в историографии — проблему мотивов сталинского руководства при заключении пакта, целевых установок сталинского Советского Союза во Второй мировой войне. И, таким образом, попытаться полнее раскрыть историческое значение советско-германского пакта.

Со временем пришло и понимание наличия взаимосвязи между советской вовлеченностью в мировые дела, в первую очередь в связи со Второй мировой войной — едва ли не решающим звеном попытки реализации антикапиталистической стратегии СССР, и далеко неоднозначными последствиями такой вовлеченности. Пришло понимание значения исторических процессов, инициированных мировой войной, для судеб социализма — как для его советской модели, так и для дела социализма в XX веке вообще.

Плодотворный этап в изучении советско-германского пакта о ненападении в отечественной историографии, начавшийся в период Перестройки, получил развитие в постсоветской России. Различные документальные издания и открывшиеся (к сожалению, далеко не полностью) архивные возможности заметно расширили круг источников для такого изучения, позволяя прийти к определенным, значимым научно-историческим результатам. Опираясь на новые материалы, в том числе на архивные, российские авторы существенно расширили диапазон исследований по пакту и его последствиям.

Переосмыслению исторического значения советско-германского пакта способствовали и новые методологические подходы, и новые документальные материалы, которые выгодно отличают труды многих наших историков. В то же время некоторые отечественные историки сохраняют верность официальной сталинской версии причин заключения пакта и его сущности.

Между тем, наметилось определенное согласие наших историков в исходном моменте — в том, что предвоенная советская внешняя политика была наступательной по отношению к «враждебному капиталистическому окружению». Но дальше каждый реконструирует ход событий по-своему, в зависимости от мировоззренческих позиций.

Отсюда продолжающиеся споры по принципиальным вопросам истории Второй мировой войны: о мере ответственности сталинского руководства за ее начало; как и почему стала возможной сделка Сталина с Гитлером и какова была роль советско-германского пакта о ненападении в трагическом круговороте предвоенных событий; как следует оценивать пакт с точки зрения подлинных национально-государственных интересов Советского Союза и защиты всеобщего мира и дела демократии.

Зарубежные историки, не связанные, как правило, жесткими идеологическими путами, своим критическим подходом к предвоенной внешней политике СССР сделали немало с точки зрения раскрытия роли советско-германского пакта в развязывании войны. Нельзя, однако, сбрасывать со счетов и того, что зарубежная историография, пусть и в меньшей степени, чем советская, также пострадала в условиях Холодной войны с ее неизбежной идеологизацией исторических исследований. Впрочем — что следует оговорить — историки, превыше всего ставящие поиски истины, были во все времена.