Дука - Осада и падение Константинополя

спальню вождя, увидел он его сидящим и одетым. И преклонился он пред ним и положил пред ним блюдо; а вождь сказал: "Что это, лала?" (как сказал бы кто на народном нашем языке: "тата", т. е. наставник). Он же ответил: "Господин! Обычай есть у сатрапов: если вождь позовет кого из вельмож не в пору, не приходить на лицезрение его с пустыми руками. Да ничего из своего не принес я тебе, чтобы явиться пред тобою; но твоя от твоих принес". Вождь же ответил: "Еще нет у меня нужды в твоем. Лучше я подарю тебе: и притом еще больше. Одного прошу: дать мне город". Халил же задрожал весь при этом слове, потому что всегда он покровительствовал ромеям; ромеи имели его как правую свою руку и правую его руку наполняли дарами. И пели о нем все: "Кавур Ортаги", т. е. "неверных вскормленник, их защитник". Тогда, отвечая вождю, Халил сказал: "Господин! Бог, давший тебе в руки весьма большую часть земли ромеев, даст тебе и город. Ибо, как мне кажется, при божьей помощи и твоей силе не избежит он рук твоих. А я и все рабы твои будем помогать тебе, - не деньгами только, а плотью и кровью, - и относительно этого нашего намерения ты не заботься". Слова эти на некоторое время смягчили дикого зверя, и говорит он Халилу: "Видишь подушку? Всю ночь бродил я по комнате из одного угла спальни в другой, а из другого в следующий, - то садился за стол, то вставал: и сон не приходил очам моим. Итак, говорю я тебе: прельщаясь серебром или золотом, не забудь ответа, который дал ты мне сейчас; мы упорно будем бороться с ромеями и, уповая на благоволение божие и молитву пророка, город возьмем". Итак, вместе с этими и другим льстивыми словами высказав и некоторые содержащиеся среди лести неприятные Халилу намеки, от которых сжималось сердце и сохла кровь, вождь отпустил его, говоря: "Ступай с миром!" И проводя все те ночи без сна и беспокоясь, не оставлял он дум о городе, часто беря в руки бумагу и чернила и чертя план города, показывая сведущим в укреплениях, где и как поставить боевые машины и укрепления, где провести подкопы и вход в ров и лестницы к какой стене поставить,-а попросту сказать: всякое приготовление обдумывал он ночью, а рано утром, по его приказу, все делалось, потому что руководил он находчиво и очень хитро.

Глава 36.

Пройдем теперь в город и посмотрим, какая у жителей его дума и забота, чтобы город спасся от руки Навуходоносора. Царь уже послал в Рим послов, прося помощи и стремясь к соединению с Римом в единомыслии и унии, какая была установлена во Флоренции; и папа должен был получить в Великой Церкви поминовение за богослужением, а патриарх Григорий возвратиться на престол свой: и звал император, чтобы прибыли к нему послы от папы, чтобы папа укротил непримиримую вражду схизмы. И вот послал папа кардинала Польши - некогда был он архиепископом России - Исидора, мужа умного и рассудительного и наставленного в правых догматах, ромея по происхождению; на Флорентийском соборе он был одним из выдающихся отцов. Когда с очень большим кораблем генуэзцев он прибыл на остоов Хиос, он прожил там достаточно дней, пока купцы того корабля торговали: что было нужно, отдавали. а что им требовалось, получали; - ожидали они к тому же и другой корабль, который должен был плыть вместе до Кафы. Итак, кардинал, имея с собой до пятидесяти человек из итальянцев, нанял за плату и других многочисленных латинян с Хиоса. И вот, когда показался ожидаемый ими корабль, вышли они из Хиоса и поплыли в Константинополь, прибыв в него в ноябре месяце 6961 г. И царь принял их ласково и оказал им, как приличествовало, почести. Дошли они, наконец, и до разговоров об унии и нашли, что царь был согласен на это, как и отдельные из церковников. Наибольшая же часть священнического и монашеского чина - игумены, архимандриты, монахини,-все были против. Что я говорю: "наибольшая?" Монахини побуждали меня говорить и писать, что никто, мол, не соглашался на унию и что даже царь сам соглашался притворно. Тем не менее те из клириков, - священники и диаконы, - которые показывали себя держащимися постановления об унии, и царь с синклитом, придя в Великую церковь, пожелали совершить там богу в общем единомыслии литургию и нековарной мыслью вознести ему молитвы. Тогда схизматическая часть, явившись в монастырь Пантократора, к келье Геннадия некогда Георгия Схолария,-говорила ему: "А мы что будем делать?". Тот же, быв в затворе, взял бумаги, написал свое мнение и чрез записку объявил и совет свой. А написанное объявляло так: "О, --">